Когда-то я уже писал, что сохранить/создать Украину может только Россия, но России это не надо. Только большевикам пришло в голову разделить единую страну на 15 независимых государств. Результат известен.

Конечно, они на такое не рассчитывали, считая, что государственная независимость будет чисто формальной, ибо цементирующей силой выступала единая ВКП(б)/КПСС. Они были уверены, что достигли «конца истории» (самой передовой и последней в развитии человечества общественно-политической формации), следовательно, что созданный ими механизм государственного управления никогда не изменится. Отрицая Бога, большевики, тем не менее, истово верили в провиденциальную детерминированность исторического процесса, не замечая, что вступают в противоречие сами с собой и с собственным учением.

Диалектический материализм предполагает, что антагонистические классы, находятся в состоянии не только борьбы, но и единства. Буржуазии не может быть без пролетариата, но и пролетариат является нонсенсом без буржуазии. Уничтожив в СССР буржуазию, они сделали невозможным существование пролетариата. Следовательно исчезла логика и в без того спорной претензии на абсолютную власть в лице пролетарского авангарда (большевистской партии).

Нельзя быть авангардом того, чего нет. Отсюда и быстрое вырождение партии, неизбежное при попытке превратить её из механизма осуществления диктатуры пролетариата (для чего она была создана и под что планировался СССР) в общенародное представительство с претензией на демократичность. Классики не предполагали демократического правления, высшую форму демократии они видели в диктатуре пролетарского большинства. Поскольку же в России начала ХХ века для большинства не хватало классического городского пролетариата, был запущен механизм пролетаризации села.

Поскольку население страны убедили в том, что в качестве трудового народа, оно является пролетариатом или наследником пролетариата, то возникла потребность в антагонистическом классе. Ведь пролетариат собственности не имеет. Население её практически и не имело. Собственностью могли быть только личные вещи и автомобиль, у кого он был – даже пресловутые «бесплатные квартиры» являлись собственностью государства (кроме кооперативов и сельских домов, если последние не являлись собственностью совхоза).

Отсюда родилась популярная в годы перестройки идея, утверждавшая, что коллективным собственником является государственная бюрократия. На самом деле в СССР происходил тот же процесс, что и во всём мире, естественно с поправкой на местные особенности.

Контроль над капиталом, над активами постепенно переходил из рук номинальных собственников в руки наёмных управленцев. Более того сам механизм контроля собственника размывался. Большинство западных собственников на деле контролировало 30-40% (а то и меньше) капитала «своих» компаний. В СССР этот процесс достиг логического завершения: «общенародную» собственность народ не контролировал ни весь вместе, ни каждый человек свой процент по отдельности. Ею распоряжались управленцы, которые решали даже сколько, когда и чего сеять колхозникам.

Но управленцы зачастую быстро перемещались с места на место, успевая за время своей жизни поруководить различными предприятиями и территориальными образованиями. Отсюда советский феномен «отсутствия хозяина», с которым в Союзе боролись-боролись, но так и не победили.

В конечном итоге распад СССР был обусловлен не столько стремлением народов к независимости (даже в Прибалтике и Закавказье за независимость выступало активное меньшинство, в фарватере которого просто плыло пассивное большинство), сколько борьбой центральной и региональных элит за бывшую общенародную собственность, которую центральная элита в целом проиграла.

В результате современная Россия вынуждена повторять путь России XV-XIX веков и собрать земли ради гарантий собственной безопасности. Подчеркну, что собирание земель Россией во все века было обусловлено не стремлением к территориальным захватам, территория страны всегда была огромна, к тому же большая часть доступных для присоединения земель находилась в регионах, в которых нормальная экономическая деятельность стала возможной лишь во второй половине ХХ века.

Присоединяемые территории прежде всего были предназначены для того, чтобы лишить врага удобного плацдарма для походов внутрь России. Крымские ханы безобразничали до конца XVIII века, примерно тогда же удалось окончательно замирить и ногайцев. Крепости под Оренбургом, описанные Пушкиным в «Капитанской дочке», строились и содержались не против Пугачёва, а для защиты от набегов степных кочевников. Для этой же цели содержалось и Яицкое казачье войско.

Как мы помним, никаких «украин» российское имперское правительство не создавало. Наоборот его силы были направлены на унификацию системы управления страной, что сокращало расходы на аппарат, повышало его управляемость и эффективность. Логично, что и современная Россия, вынужденная повторять путь, пройденный страной от Ивана III до Александра II, стремится к постепенному стиранию различий между традиционными областями и национальными автономиями (хоть этот процесс и не прост, и не быстр).

Так что ожидать от Москвы повторения большевистского эксперимента по созданию новых союзных республик было бы глупостью. «Союзные государства» возникают там, где процесс интеграции в силу объективных и/или субъективных причин невозможно провести сразу, но общий вектор движения ясен, и там где такая возможность возникает бывшие украинские области спокойно входят в состав России уже как российские регионы (на общих основаниях, без всякого «права на самоопределение, вплоть до отделения»).

Таким образом, восстановление или сохранение украинской государственности за российский счёт невозможно, ибо это противоречило бы коренным принципам российской политики, причём принципам, основанным на объективных государственных интересах России, а потому неподвластных персональным политическим изменениям.

Но некоторые веряющие в возможность сохранения и/или возрождения Украины, пусть и в урезанных границах, делают ставку на Запад. Мол, Запад вложил в украинский режим столько денег, что никогда добровольно Украину со счетов не спишет, будет держаться за неё до конца.

С утверждением о том, что будет держаться до конца можно было бы согласиться, если читать его, как будет спонсировать Киев, пока он способен обеспечивать войну с Россией до последнего украинца. Но как только Киев эту способность утратит, а это уже не за горами, Запад, в первую очередь США, забудут об Украине, как будто её и не было.

Не устану утверждать, что Запад если не изначально, то уже с конца первого десятилетия XXI века видел в Украине только расходный материал, призванный разбиться об Россию, нанеся ей максимально возможный ущерб и самим фактом своей гибели сняв с Запада необходимость заботиться о своём «верном союзнике».

Это утверждение легко проверяется фактами. Американская администрация активно поддерживала идею интеграции Киева в НАТО и ЕС, но в данном случае оказалась не в состоянии сломить сопротивление европейцев, понимавших, что им навязывают взятие на полное обеспечение, куда более активного и агрессивного американского клеврета, чем даже Польша, причём совершенно неспособного к самостоятельному выживанию.

Но, если в НАТО и ЕС принять Украину было невозможно из-за позиции европейцев, то кто мог помешать США принять Украину в свой состав, хотя бы на том же основании, что Пуэрто-Рико (Свободно ассоциированное государство)? Это не шутка. С момента февральского, 2014 года, государственного переворота США фактически установили систему внешнего управления Украиной. Вашингтон в значительно более полной мере контролирует внутреннюю политику Киева, чем Пуэрто-Рико, что же касается политики внешней, то у Киева её просто нет – украинские власти не скрывают того, что реализуют американскую политику.

Финансирование украинской государственности также полностью легло на американский бюджет и, частично, бюджет ЕС. Прямая и косвенная западная помощь и заимствования уже в 2015 году достигли уровня допереворотного бюджета Украины. С началом же СВО Запад ежегодно вливает на Украину свыше 100 миллиардов долларов – в два, два с половиной раза больше, чем в допереворотный бюджет Киева.

На днях министр финансов Джанет Йеллен возмутила американскую общественность заявлением о необходимости срочного выделения помощи Украине, сообщив, что американский бюджет финансирует даже зарплаты врачей, учителей, пожарных и госслужащих (всех бюджетников Украины) и без этой помощи политическая катастрофа Киева может наступить даже раньше, чем военная.

Итак, США дотируют Украину на сумму значительно превосходящую субвенции любому собственному штату. США полностью контролируют украинскую политику, вплоть до назначений и увольнений госслужащих в ранге заместителей министра, начальников главков и руководителей регионов. США определяют способы и методы ведения Украиной боевых действий, вплоть до тактических подробностей: где, когда, какими силами наступать, какой город оборонять, по каким территориям и объектам России стрелять можно, а по каким нельзя.

Вашингтон распоряжается Украиной, как своей собственностью, но при этом ни в состав НАТО и ЕС не берёт, ни в состав США не включает, даже соглашение о признании Украины приоритетным союзником США вне НАТО (по примеру Израиля), на чём Киев долго настаивал, не заключает. Имеем стопроцентную кальку отношения к собственности позднесоветской бюрократии – распоряжаюсь как хочу, но никакой ответственности не несу.

С тем, что хотели бы сохранить так не обращаются. Это подход к наёмнику, который нужен не для победы в войне, а для её ведения. Наёмник думает, что хозяин нанял его, чтобы победить, но хозяину надо всего лишь чтобы наёмник истощил противника, сделав его более уступчивым на переговорах о мирном урегулировании. При этом живой наёмник никому не нужен. Если он вовремя погибнет, можно ещё и на выплатах ему сэкономить.

Наёмника особо не берегут – погибнет этот, можно нанять другого. Его просто используют до тех пор, пока его собственные силы не истощились. Но у обычного наёмника есть шанс отвоевать, заработать и уйти на покой. У государства-наёмника такой шанс отсутствует. Его необходимо содержать и тогда, когда это становится технически нецелесообразно и политически невыгодно. Если такое государство неспособно жить за свой счёт – его списывают в расход и оно погибает (причём даже его гибель можно ещё долго бесплатно использовать для усиления своей политической позиции).

Украина за свой счёт жить неспособна. Сама идея украинства, оформившаяся в начале XXI века в идею украинской «европейскости» не предполагала ничего иного, как жить за чужой счёт (западные кредиты, западные инвестиции, помощь ЕС для выравнивания экономических потенциалов и т.д.). Чем ближе становилась Украина к Западу на словах, тем меньшую ценность она представляла на деле в финансово-экономическом плане, пока не превратилась в обычного наёмника, который нужен только на период боевых действий. С их окончанием (или с потерей способности их вести) он превращается в обузу, от которой стремятся избавиться.

Максимум на что могли бы пойти США – сохранение квазиавтономной «Украины» в составе галицийских областей под польским протекторатом. Но вряд ли это понравится Польше, которая хочет не бандеровскую Украину прикрыть и всю жизнь оплачивать, а вернуть хотя бы часть утраченных в 1939 году земель, самих же бандеровцев как можно быстрее ассимилировать, для чего сохранение даже украинской автономии под польским контролем совершенно не подходит.

Так что «скрипач не нужен». Никому не нужен. По большому счёту не нужен даже собственным хлопцам, которые давно уже «стали разбегаться в разные стороны» потому что «у пана-атамана нема золотого запаса».

ukraina.ru