После того, как был арестован помощник полномочного представителя президента в УрФО по обвинению в госизмене, а в СМИ появились подробности о так называемых членах «банды ФСБ», задержанных в Москве по подозрению в разбое и похищении около 140 млн руб., эксперты заговорили о серьезном системном кризисе в специальных службах безопасности РФ. Совсем недавно ФСБ также упоминалась в скандале с журналистом Голуновым, который вел расследование против одной из «группировок» в специальной службе, за что якобы и поплатился арестом.

По мнению генерал-майора ФСБ в запасе Александра Михайлова, мы вступили в период, когда в элите и службах появляется поколение, выросшее в 90-х – а среди налетчиков из ФСБ оказался внук генерала из академии ведомства. В отношении Воробьева не так страшен единичный случай выявления государственного изменника, как тотальное двойное гражданство всего поголовья чиновников.

В беседе с Накануне.RU Михайлов объясняет, что реформы (тех же 90-х и более позднего периода) запутали всю систему в правоохранительных органах – сегодня находится очень много лазеек для деятельности, подобной той, которую вела «банда из ФСБ».

– Александр Георгиевич, две важные темы взорвали повестку — на Урале помощник представителя президента арестован по подозрению в госизмене. И, конечно, так называемая «банда ФСБ». Преступления в высших эшелонах власти, в системе безопасности настораживают — что происходит в силовых структурах?

– На самом деле в этом нет ничего экстраординарного, были аресты и на более высоком уровне. Дело в том, что мы всегда сталкивались с такими фактами. Вопрос заключается не в самой измене, а в способности эту измену выявить, предотвратить и привлечь к уголовной ответственности самого субъекта. Меня другой момент очень серьезно тревожит – ни один чиновник, который работает в органах государственной власти, не должен иметь двойного гражданства, а таких госслужащих сейчас очень много.

Дело в том, что человек, который вступает в иностранное гражданство, обязуется перед своей новой родиной – в некоторых случаях в прямом смысле клянется на верность, что будет защищать ее национальные интересы в самых разных формах. И когда нам сегодня говорят – ничего страшного нет в том, что чиновник имеет какое-нибудь второе гражданство, паспорт или вид на жительство, то лично у меня это вызывает недоумение. Если человек имеет желание быть гражданином другой страны, ему никто не препятствует – пусть снимает свои должностные обязанности, переходит в разряд рядовых граждан – и езжай на все четыре стороны.

Вот эта тема очень серьезная, и надо сказать, что ее активно пытаются каким-нибудь образом «замылить». Нам все время говорят – а что тут такого? Люди, которые имеют допуск к государственным секретам, являются гражданами других стран – как это «что тут такого»? Это абсолютно недопустимые формы деятельности людей!

– Более того, часто не сам человек, но его дети не просто имеют гражданство, а живут в другой стране, разве может такое быть в той же Америке, например, где за детьми политиков пристально следят?

– Это тема особая, мы сегодня прекрасно понимаем, что у специальных служб нет правил игры. Они правила игры устанавливают такие, какие нужны для их национальных интересов. И сколько у нас этих детей завербованных, сколько завербованных родственников? Мы сегодня даже предположить себе не можем. Даже вопрос не в самой вербовке конкретного мальчика или девочки. А в том, что это является предметом шантажа для его родителей. Человек становится зависим от судьбы своих близких, даже если они просто живут за рубежом. В любой момент ему позвонит Джон из ЦРУ и скажет, что у него нет альтернативы. Точнее, выбор всегда есть – если не будешь сотрудничать с нами, то сейчас твоего отпрыска арестуют за хранение наркотиков, и сядет он на полный срок.

– За наркотики, или за участие в протестах, например, где отметилась дочь Пескова во Франции?

– Да, это же вообще безобразие. Я не понимаю, до какой точки нужно докатиться, чтобы считать нормальным гражданство своего чиновника в другой стране? Ведь в Советском Союзе, если мы возвращаемся к теме кадровой политики, сразу задавался вопрос – есть ли у вас родственники за границей? И если ответ был положительным, это становилось основанием для отвода его ото всех государственных должностей и от службы в правоохранительных органах. Это было нормально и даже естественно. Сегодня нас пытаются те, кто давно ассимилировался на Западе со вторым гражданством, на «запасном аэродроме», убедить в том, что «все нормально, так и надо», мол, это вписывается в гражданские права человека. Но это не вписывается в право государства защищать свои интересы.

– Да, начинаются апелляции к опыту СССР, слова про «железный занавес», а между тем двойное гражданство среди чиновников не является нормой где-либо?

– США по численности населения больше, чем Россия, Китайская народная республика – значительно больше, но если мы посчитаем число лиц, имеющих двойное гражданство в России, мы поймем, что их там просто нет. Мы почему-то берем от Запада только что-то плохое. Опыт западных стран под собственные корыстные интересы используется. Почему не взять пример с этих стран в организации системы безопасности? Можно ли представить, чтобы в окружении Трампа оказался гражданин Российской Федерации? И этот помощник полпреда из Уральского округа даже не думал, скорее всего, правильно ли он поступает, зачем такое в голову брать – все могут, а я нет, что ли?

– Ну, там дело не только в двойном гражданстве, все же были найдены какие-то прослушивающие устройства…

– Начнем с того, что мы должны рассматривать не столько факт наличия специальных средств, а вопрос их применения. Потому что у нас в связи с этой темой много своей дури – помните, когда мужик купил GPS-трекер для теленка, а его чуть ли не шпионом объявили? Нужно исходить не из самого средства, а из незаконного использования. Если он записывал заседания, совещания, связанные с нашей обороной, с безопасностью и потом эту информацию куда-то передавал – это уже состав преступления. А я думаю, что скорее всего так и было, потому что просто так из-за какой-то коробочки вряд ли будут поднимать планку скандала на такой высокий уровень. С этим очевидно все.

– Расследование будет, значит, узнаем много нового?

– Нет, если это действительно государственная измена, ничего мы с вами не услышим. Потому что обычно такие дела рассматриваются в закрытом режиме. Может, будет какая-то «утечка», но обычно по такой статье серьезной и интересной информации в паблик не выбрасывают.

В принципе, когда мы говорим о принятии мер в отношении таких чиновников, мы прекрасно понимаем, что специальные службы руководствуются не только Уголовным кодексом, но и политической целесообразностью. Поэтому, если тему обозначили в такой форме, то соответственно все факты, которые свидетельствуют о преступной деятельности конкретного лица, они «неубиенные». Просто так без высочайшей уверенности никто на арест не пошел бы.

Когда решается вопрос такого рода, то надо понимать, что значит, информация там была полная, достоверная и объективная. Тут уже ставить под сомнение не приходится. Хотя у нас давно уже никто не ставит под сомнение преступления, в том числе и предательство каких-то должностных лиц. На бытовом уровне, на таком маргинальном, все уже давно думают про чиновников – «да, эти-то могут».

– Да, но мы как-то больше «привыкли» к коррупции, а тут государственная измена — что-то новенькое?

– Вот я вам так скажу: я был в свое время помощником Николая Дмитриевича Ковалева (российский государственный и политический деятель, директор ФСБ (1996—1998), генерал армии, умер в апреле 2019 года, – прим. ред.), ныне покойного, мы с ним вместе служили с первого дня в органах безопасности и мы с ним в последние годы эту тему очень активно обсуждали. Когда мы с вами говорим о коррупции на таком уровне – я имею в виду уровень министра, уровень государственного чиновника, высшего чина в силовых структурах – его за коррупцию судить не надо, его надо судить за государственную измену, потому что он нанес ущерб не материальный, он нанес удар по авторитету государства – что в нашем государстве, оказывается, есть такие мерзавцы, которые воруют деньги в немыслимых количествах, используя свою государственную должность. Назначения большой части чиновников проходят через указ президента. Действия, с которыми мы имеем дело сегодня, это действия лиц, совершивших государственную измену, измену по отношению к своему делу, долгу, президенту, председателю правительства, и это очень важный момент.

– А что касается «банды ФСБ» – тут не государственная измена, а банальный грабеж? Выносили деньги в бронежилетах…

– Мы прекрасно понимаем, что сегодня время изменилось, нет уже того отбора кадров, не говоря уж о воспитании, которое упущено. Контроль кадров сегодня не такой, как был в Советском Союзе. Поэтому, при всей печальности самого события, я должен сказать, что меня это не удивило, потому что в последнее время мы очень часто видим, когда сотрудники Федеральной службы безопасности возбуждают уголовные дела не по своей подследственности. То есть не тот перечень статей Уголовного кодекса, по которому они обязаны работать, а по иным статьям, даже иногда по статьям, которые никакого отношения к системе безопасности не имеют, и это тревожный знак.

Тревожный знак, потому что в возбуждение такого рода дел мы видим некую скрытую корысть. Я часто сталкивался с такими вещами – с удивлением узнавал, когда начинали уголовное дело по статьям, не относящимся к компетенции органов безопасности. Обращаются в прокуратуру, показывают материалы, и прокуратура соглашается, разрешает вести это уголовное дело. И вот эта «банда», они пошли зачем-то ведь в банк, разбираться, наверное, по уголовному делу. В любом случае у них был какой-то запасной вариант и формальная причина, потому что просто так не полезут. Что-то они придумали и даже руководство, может быть, убедили или собирались задним числом свои действия оправдать.

Когда мы говорим о таких вещах, надо понимать – мир изменился, изменились система безопасности и люди, работающие в ней. Значительная часть вообще пришла в систему сразу после школьной скамьи – они не имеют ни жизненного опыта, ни трудового. Кто формировал их личности?

– Общество потребления и американские фильмы, где главное – украсть миллион?

– Да, да. И главное, что мы настолько зареформировали свои правоохранительные органы, что уже запутались в них самих и в том, чего мы от них хотим. Хотя, по большому счету, если бы речь шла о кардинальной реформе, то она должна начинаться с судов. С тех субъектов, где достигается истина, а не назначается виновный. Суды должны искать истину, и судья может «завернуть» дело, если сочтет его недостаточно проработанным в связи с отсутствием состава преступления. Вот этого у нас сегодня нет.

Сегодня, если мы обратим внимание – почему так вольно себя ведут сотрудники правоохранительных органов? Первое, что они делают, если у них есть корысть – они прежде всего добиваются ареста человека. А что такое арестовать человека? Суд принял решение избрать меру пресечения. Следовательно – хотим мы того или нет, будет обязательно обвинительный приговор.

Даже, может, и не по той статье, по которой его сначала пытались обвинить. Если человек отсидел год в тюрьме, значит, нужно же чем-то это оправдать, иначе много вопросов появится, например, на каком основании принималось решение по избранию меры пресечения? Здесь есть одна очень большая «засада» – очень часто президент Российской Федерации говорил об этих вещах – о недопустимости избрания меры пресечения для лиц, совершивших не такие уж тяжкие преступления или преступления экономического характера. Зачем человека закрывать-то? А удобно – он становится игрушкой в руках оперов и следователей. И это вызывает очень большую тревогу. У нас сегодня правоохранительные органы стали глухи ко всем требованиям президента.

– И как это можно регулировать?

– Надо устанавливать права прокуратуры в полном объеме. Почему я об этом говорю? Потому что мы получаем санкцию на арест сегодня у суда, причем, как правило, у дежурного судьи, а раньше такую санкцию давал прокурор, и тогда суд имел право и возможность поставить под сомнение это решение. А сегодня все – судья стукнул молотком – и ты поехал «валить лес», назад покойников не носят. Ты сидишь, а раз сидишь – значит, совершил преступление. Это очень серьезная проблема. Собственно, на это и рассчитывают, начиная раскручивать слабые дела – даже вот с этим журналистом Голуновым, например. Я бы хотел заметить, что он освобожден по нереабилитирующим основаниям, не в связи с отсутствием состава преступления, событий преступления, а Колокольцев сформулировал как – в связи с недоказанностью. Впервые, кстати говоря, звучит такая формулировка, и она правильная. Возьмем практику США, например – если там допущены процессуальные нарушения при возбуждении уголовного дела, то на основании этих нарушений прекращается уголовное дело. Всегда закон трактуют в пользу подозреваемого. Если суд не может доказать вину человека, значит, человек «не виноватый».

– А вот то, что вскрываются такие громкие преступления – тут госизмена, там «банда ФСБ», может, таким образом начинается очищение элит?

– К сожалению, у нас с вами элит нет. Элита – это продукт длительной селекции. Есть элитарные сорта пшеницы, которые выводят годами. А эти ребята, которых мы называем элитами, – это элита, назначаемая указом президента. Нельзя по указу стать элитой общества. Но вот то, что у нас сегодня называется элитой – то очистка тут будет долгой. Мы сейчас вошли в то поколение, которое было выращено в 90-ые годы, и нам их чистить и чистить. У меня такое ощущение, что для некоторых представителей этой элиты нет законов, они не понимают каких-то правил поведения, этикета, чувства Родины, патриотизма. Какая это может быть российская элита, имеющая двойное гражданство? Ну, какая это элита? Я не понимаю, и никто не понимает, почему мы терпим чиновников, имеющих двойное гражданство в органах власти и управления.

nakanune.ru