В четверг начнутся выборы в Европарламент – третий по числу голосующих за него избирателей в мире. Исход этих выборов очень важен для евроинтеграции: в борьбе против антисистемных сил нынешние европейские элиты используют все возможные средства. В том числе в качестве одной из главных и обкатанную в США тему «русского вмешательства» – последний скандал в Австрии как раз об этом. Повлияет ли это на голосование европейских избирателей?
То, что скандал с вице-канцлером и лидером Австрийской партии свободы Хайнцем-Кристианом Штрахе случился за несколько дней до выборов в Европарламент, не просто неслучайно – а абсолютно закономерно. «Русская тема» – а была опубликована запись, сделанная два года назад, когда Штрахе еще не был в правительстве, на которой политик беседует с некой «русской, племянницей видного олигарха» на коррупционноемкие темы – в данном случае нацелена не на прямой удар по австрийско-русским отношениям.
Хотя Австрия и является одной из самых дружественно настроенных к России стран Евросоюза (только что состоялся визит в нашу страну австрийского президента, которого сопровождала министр иностранных дел, на чьей свадьбе в прошлом году присутствовал Путин), да и практически все австрийские партии выступают за развитие связей с Россией, в частности и за «Северный поток – 2», в котором местные фирмы играют заметную роль – дело тут в другом. Нужно было нанести удар по евроскептикам накануне выборов в Европарламент, которые пройдут с 23 по 26 мая, причем через австрийских (Партия свободы) и по всем остальным, в первую очередь немецким.
Девятые прямые выборы в Европарламент (первые прошли сорок лет назад) станут серьезным испытанием не только для Евросоюза. Для России, находящейся в состоянии войны санкций с ЕС в целом и при этом восстанавливающей отношения все с большим количеством европейских государств, интерес к итогам выборов носит далеко не праздный характер. От того, как изменится расстановка сил в общеевропейском руководстве, зависит характер наших отношений с Евросоюзом.
Это надгосударственное образование претендует на то, чтобы со временем растворить в себе все национальные государства, и как раз сейчас рост недовольства со стороны многих европейских наций самим процессом ликвидации их государств достиг своего максимума. Удастся ли европейцам изменить ход евроинтеграции, замедлить или изменить процесс централизации Евросоюза – от этого будет зависеть и то, какую тактику будет использовать наша страна в отношениях со своим западным соседом.
Выход Великобритании из ЕС (все еще обратимый, кстати), последовательное и необратимое ухудшение противоречий и отношений между ЕС и США (все еще являющимися при этом частью единого атлантического Запада), подталкивающее Европу к тому, чтобы взять ответственность за себя в свои руки, кризис доверия как к правящим элитам как таковым, так, в частности, и к проводимой ими за счет уменьшения значения национальных государств политики евроинтеграции – это основные проблемы Евросоюза. Конфронтация с Россией, навязанная Европе англосаксами, также относится к числу важнейших европейских проблем, которую Евросоюз хочет, но пока что не может решить.
При этом русское направление имеет и внутриполитическое европейское измерение – русскую тему пытаются использовать для дискредитации националистов-евроскептиков.
Их все чаще называют не только популистами, ультраправыми или ультралевыми радикалами (хотя в условиях абсолютного размывания и ренегатства традиционных правых и левых, новые силы как раз и занимают их нишу, вовсе не являясь никакими радикалами-экстремистами), но и пророссийскими, пропутинскими силами. И дело тут не в том, что у части евроскептиков есть искреннее стремление «поладить» с Россией, объясняемое как абсолютно прагматическим расчетом на взаимовыгодные экономические и политические связи, так и общими идеологическими установками с нашей страной, например, ставкой на традиционные ценности и национальный суверенитет. По представлениям нынешних европейских элит, ярлык «прорусского» должен маргинализировать и демонизировать евроскептиков, отпугивать от них избирателей. Сработает ли это?
Десятилетиями европейские элиты пугали свои народы радикалами-националистами, «чуть ли не фашистами», вроде «Национального фронта» во Франции. Ничего не помогло – к середине нынешнего десятилетия в большинстве стран Евросоюза политики-евроскептики вырвались из искусственно создаваемого для них гетто и стали приходить к власти или выходить на первые места по популярности в своих странах. Это были как левые, так и (в большинстве) правые партии: Марин Ле Пен и Жан-Люк Меланшон во Франции, «Пять звезд» и «Лига» Маттео Сальвини в Италии, различные евроскептики в Испании, Греции и Голландии, «Альтернатива для Германии», та же Австрийская партия свободы, и это уже не говоря о правящих в Восточной Европе (особенно в Венгрии и Польше) националистах-традиционалистах.
При этом почти все они (за исключением поляков) выступают против конфронтации с Россией. Победа в США Дональда Трампа и Брекзит придали им дополнительные силы, потому что за всем этим, как и за ростом популярности евроскептиков, стоит недовольство процессом глобализации в той или иной его форме.
После того, как в США для борьбы с Трампом была выбрана тема «русского вмешательства», европейские атлантисты попытались разыграть ее в Старом Свете. Конечно, «русскую карту» использовали и раньше, особенно после 2014 года, но в последние два-три года «процесс пошел». Где только якобы не находили русского следа: в Брекзите, в движении за независимость Каталонии, у Ле Пен во Франции, в «Альтернативе для Германии». Но, конечно, и накал был не американский, а уж толка и вовсе почти никакого. Впрочем, даже в Штатах не удалось использовать «русскую тему» для свержения Трампа. Да и на его популярности это не сказалось (пострадали американо-российские отношения – но это отдельная тема), а уж в Европе, где в русскую угрозу верят куда меньше, чем за океаном, и подавно.
Более того, чем больше находили «русских связей» (то есть не реальных даже, а просто чем больше писали об этом), тем сильнее росла популярность, например, той же «Альтернативы для Германии». Конечно, нельзя говорить о том, что европейский избиратель голосует от обратного, то есть связи с Россией служат для него лучшей рекомендацией, но уж точно они его не пугают.
Тем более что очень часто они оказываются или просто смехотворными (встречался с кем-то из русских, ездил в Россию), или откровенными подставами спецслужб (как это видно по делу Штрахе). Однако изготовителей «русского следа» это не останавливает – аккурат к нынешним выборам в Европарламент было опубликовано множество историй о «вмешательстве Москвы» и «русских связях» – в Германии, Чехии, Франции… Ну а главной бомбой, конечно, должна была стать видеозапись с лидером Австрийской партии свободы.
Поможет ли «русская тема» остановить евроскептиков?
Нет. Опросы в 29 странах показывают, конечно, разную картину, но никто не сомневается в том, что евроскептики в итоге впервые в истории получат в Европарламенте большое представительство. Будет ли их 150 или даже больше (если считать и левых евроскептиков вроде Меланшона), в любом случае их голос в единой Европе уже нельзя будет игнорировать. И если пока что их влияние на формирование руководства ЕС будет только косвенным, то к следующим выборам они могут превратиться в главную европейскую силу.
Потому что тенденция ведь понятна и все ближайшие годы будет нарастать процесс укрепления партий-евроскептиков на национальном уровне. Уже сейчас на выборах в Европарламент их партии победят в Италии, Бельгии, Дании, Венгрии, обойдут правящие партии не только в направляющейся на выход Великобритании, но и во Франции. Как сказал 18 мая на предвыборном митинге в Милане, на который собрались политики-евроскептики со всей Европы, итальянский вице-премьер Маттео Сальвини:
«Здесь нет никаких крайне правых. Здесь говорят о политике здравого смысла. Экстремисты – это те, кто правит Европой уже 20 лет, а она всё беднеет. 26 мая мы идем брать Европу, мы идем эту Европу изменить».
И никакие обвинения в «русском вмешательстве» не могут ни отменить этот процесс, ни его остановить. Потому что это выбор самих европейцев.
.jpg)
.png)
