Президент в ходе «Прямой линии» дал понять, что «зрелые люди» из «Единой России» все сделали правильно
20 июня президент Владимир Путин из Гостиного двора в 17-й раз пообщался с гражданами в формате «Прямой линии». Всего на «линию» поступило около 2 млн. вопросов, большинство — на социальную тематику. Но главная интрига заключалась в том, зададут ли Путину вопросы о пенсионной реформе.
И вот — «линия» началась. И первое, что сделал глава государства — лично обозначил допустимые острые темы: уровень жизни, доходов, здравоохранение, мусорная проблема.
Начал он с национальных проектов. «Это то, вокруг чего строится наша работа», — сказал президент. По его словам, конечную цель нацпроектов — в повышении уровня жизни граждан. Для этого пришлось пойти на неприятные меры, отметил он.
На какой-то миг показалось, что Путин сейчас отнесет к этим мерам повышение пенсионного возраста. Но он добавил — «вроде повышения НДС». И заверил, что в конечном итоге все шаги были оправданы.
«Реальные доходы граждан сокращались в течение нескольких лет. Сейчас постепенно доходы начали восстанавливаться», — отметил Путин. Средняя номинальная зарплата в России в этом году выросла до примерно 44−45 тыс. руб. с 33,2 тыс. в 2017 году. Годовая инфляция снизилась до уровня менее 5%.
Отвечая на вопрос, почему, тем не менее, жить стало тяжелее, президент пояснил, что несколько лет назад экономика РФ столкнулась с шоками — падением цен на нефть, химическую продукцию, металлы. «Самый большой спад был в 2016 году», — уточнил Путин.
Часть ответственности за падение уровня жизни он возложил на самих граждан. У многих, по его словам, выросли выплаты по кредитам — и реально располагаемые доходы «ушли в минус». ЦБ должен обратить внимание на риски закредитованности населения — «нам не нужно кредитных пузырей», строго сказал Путин.
Говоря о доходах, президент — единственный раз за всю «линию» — заговорил о пенсиях. Тут снова показалось, что разговор свернет на пенсионную реформу. Но нет. Глава государства лишь заметил, что государство проиндексировало пенсии по старости выше уровня инфляции — на 7,05%. А с декабря проиндексирует на 4,3% военные пенсии, поскольку рост доходов пенсионеров — один из приоритетов правительства.
Затем разговор переключился на проблемы здравоохранения: поликлиники закрываются, качество медицинских услуг оставляет желать лучшего. На прямой связи из региона женщина с маленьким ребенком рассказала, что независимо от наличия записи к врачу «все равно живые очереди» на два часа, а еще профильных специалистов нет.
На это глава государства дал понять, что в курсе проблем. По его словам, даже в регионах «с грамотными и эффективными руководителями» сокращается количество фельдшерско-акушерских пунктов. Необходимо решать вопрос с жильем для медперсонала, «иначе, конечно, люди будут уезжать».
Из слов президента выходило, что во многом виноваты сами регионы. Федеральные деньги полностью перечислены в регионы, но там происходят сбои: склады завалены лекарствами, а потребителям не поступают, потому что нет информации в Сети. Список жизненно важных лекарств сокращается.
Здравоохранение, как и было обещано, сменила «мусорная» тема. Путин посетовал, что ежегодно в России производится 70 млн. тонн мусора, в том числе из-за того, что российское общество стало обществом потребления. Комментируя фото с переполненными мусорными контейнерами в городах России, президент выразил надежду, что порядок будет «наведен в ближайшее время», и пообещал «приглядывать» за этим.
«Гражданскую» тематику завершил разговор о возможности смягчить «антинаркотическую» ст. 228 УК РФ. «Никакой либерализации здесь быть не может. Потому что угроза для нашей нации и народа очень велика», — сказал президент. Но стоит тщательнее следить за правоохранительными органами: «Чтобы не было таких случаев, как с журналистом (Иваном Голуновым), которого чуть в тюрьму не посадили», — добавил Путин.
Настал черед внешней политики: Владимир Путин заговорил о пользе санкций. Он отметил, что с 2014 года экономика России потеряла из-за ограничительных мер $ 50 млрд. В то же время Европа потеряла $ 240 млрд., США $ 17 млрд., Япония — $ 27 млрд. Но РФ за это время многое и приобрела. В рамках программы импортозамещения мы теперь выпускаем собственные морские двигатели, есть позитивные сдвиги в машиностроении и энергетике. А уж в сельском хозяйстве прогресс сомнений не вызывает — экспорт продукции достиг $ 25,7 млрд. Правда, не было сказано, что огромную долю продуктового экспорта составляют поставки высоких сортов пшеницы, а на российские хлебокомбинаты идет, что похуже.
Словом, получалось, что Запад в санкционной войне безнадежно проигрывает.
Путина спросили, можно ли реформировать экономику, опираясь на экономистов из 1990-х. На это глава государства невозмутимо ответил, что из 1990-х остался только Алексей Кудрин, да и тот в последнее время «дрейфует в сторону Глазьева»: предлагает «распечатать кубышку». Но этого, дал понять Путин, не будет — «ученики» Кудрина поправят своего учителя, и не дадут разогнать инфляцию.
Один вопрос Путин выбрал сам: «Куда ведет нас „банда патриотов“ из „Единой России“?». «Я считаю, когда люди берут на себя ответственность, в том числе и за принятие непопулярных решений, чрезвычайно нужных стране, это значит, что это зрелые люди, которые ставят своей целью жизни, целью политической карьеры укрепление страны и улучшение жизни людей в конечном итоге», — заявил президент.
Тут снова мелькнула тень пенсионной реформы, которую «зрелые люди» одобрили практически единогласно. Но эта тень тут же исчезла.
Путин добавил, что руководители государства в 1990-е годы поставили Россию на порог утраты суверенитета. «Я не буду называть бандой тех людей, которые были у руля в 90-х годах, но отмечу, что за то время у нас полностью развалилась социальная сфера, промышленность, мы утратили оборонку и развалили вооруженные силы. Довели страну до гражданской войны, до кровопролития на Кавказе», — заявил Путин.
Президент также заверил, что вопрос об объединении РФ и Белоруссии в одно государство сейчас не стоит. И констатировал, что для перемен в отношениях с Украиной, которая усиливает блокаду и обстрелы Донбасса, нужна политическая воля со стороны украинского руководства. А ее, воли Киева, нет.
Не изменятся в обозримом будущем и отношения Россия-США. Диалог с Дональдом Трампом затрудняет начало избирательной кампании 2020 года, отметил Путин.
По сути, «линия» свелась к тому, что все в России обстоит неплохо, и потому статус-кво будет сохранен по всем направлениям.
Но на главный вопрос президент так и не ответил. Путин, видимо, решил больше не пачкаться о пенсионную реформу. И все оставить как есть.
— «Прямая линия», в понимании администрации президента, если не богослужение, то магический ритуал по удержанию рейтинга главы государства — отмечает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов. — По сути, один день Владимир Владимирович управляет Российской Федерацией непосредственно — в прямом эфире. И когда его взгляд падает на какую-то проблему — жди для кого-то счастья, для кого-то беды.
Ритуал проводился 17-й раз, и получился, на мой взгляд, скучным и формальным. Несмотря на то, что организаторы из кожи вон лезли, чтобы удивить публику. Думаю, на повышение рейтинга «линия» на этот раз не сработает.
— Что ключевое в этой «линии»?
— Вывод: сколько не произноси «прорыв» — при неизменном курсе для развития страны не будет никакого толку. Сколько ни говори «национальные проекты» — народ их не понимает, а бюджетные деньги на проекты не осваиваются. Наконец, сколько не жури кабмин, что он что-то недосмотрел — правительство не станет от этого профпригодным.
Замечу, удивляют пропорции эфирного времени на «Прямой линии». Сюжет о «китовой тюрьме» в Приморье занял столько, сколько мусорная проблема, которая взрывает страну. И примерно столько же времени занял разговор о проблемах здравоохранения, о которых вопит вся Россия. Получается, мусор, здравоохранение и спасение белух низвели до одного уровня. Это та самая ситуация, про которую говорят «под собою не чует страны».
Вроде бы и цифры президенту правильно подобрали. Но ключевой вопрос остался открытым: что делать в такой ситуации, дамы и господа из правительства? Вы скажите, что вы делать собираетесь? Пока ни у кого из вас, в том числе Путина, кроме слов «развитие» и «национальные проекты» — ничего не привидится.
— Путин маневрировал в ходе ответов?
— По ходу «линии» менялась тактика Путина. Сначала президент говорил: да, проблемы есть (скажем, в здравоохранении), но отрасль развивается. А потом стал больше работать на психологическое чувство сопричастности, даже чувство вины.
Рефреном шла отсылка к «ужасным 1990-м». Гражданам напоминали, что Путин спас Россию. Да, он спас. Но вот КПСС и революцию совершила, и индустриализацию провела, и в космос прорвалась. А люди не простили ей ошибок — особенно застойного времени, а потом горбачевского. Вот компартия и ушла со сцены.
Путин, как и КПСС, имеет заслуги перед страной. Но жить надо дальше. И надо быть адекватным времени.
— Зачем Путин взялся отвечать на вопрос «куда ведет нас «банда патриотов» из «Единой России?»
— Думаю, ему этот вопрос неудачно подсунули. Наверняка выражение станет теперь мемом. А количество желающих идти под брендом «Единой России» резко сократится.
Не знаю, зачем Путин снова начал ассоциировать себя с этой партией, рассказывать, что она берет на себя «непопулярные решения», пытаться парию власти обелить.
Пенсионную реформу Путин уже на себя принял, мусорную реформу, как видим, тоже на себя берет, «банду патриотов» из «Единой России» — тоже берет. После этого падение рейтинга, думаю, продолжится.
Чтобы поднять рейтинг, надо говорить о радикальной смене курса. О чаяниях людей, о посадках коррупционеров и неэффективных чиновников. Именно этого ждут граждане от военного вождя — национализации, справедливости. А не приемов сопереживания, как было плохо в 1990-е.
Да, подвижки есть, но они не успевают за событиями. Путин заговорил о необходимости нового Госплана — понятно, в условиях санкций нам иначе не выжить. Президент даже похвалил Глазьева. Хотя что Кудрин, что Глазьев — выходцы из одного либерального гнезда. Только в прозрение Кудрина я не верю.
Любопытен и выпад Путина в отношении левых сил. Да, КПСС несет ответственность за развал Союза — от этого никуда не денешься, потому народ от нее и отвернулся. Но точно так же ответственность за развал СССР несут силовые структуры и выходцы из КГБ.
В день «Прямой линии», что символично, состоялись похороны первого заместителя председателя КГБ СССР, генерала армии Филиппа Бобкова. Я считаю, это творец нынешней системы — все наши руководящие силовики и бизнесмены вышли из 5-го и 6-го управлений КГБ, из андроповского проекта по размену власти на собственность. Владимир Владимирович — наследник этого проекта.
Символично здесь то, что эпоха закончилась — надо пересматривать не только наследие 1990-х, но и наследие 2000-х, олицетворением которых является Путин.
Потому что нынешняя ситуация — это тупик, господа. Нужен новый курс, новые люди, новые слова и поведение власти. А не нынешнее «жри за обе щеки, невзирая на то, что страна катится в тартарары».
Александр Тимофеев, руководитель аналитического отдела ИК «Инстант Инвест» считает, что в ответах об экономике не хватило конкретики.
— Мы надеялись, что президент как-то прокомментирует те структурные реформы, о которых говорят Кудрин и Силуанов. С одной стороны, все совершенно верно (человеческий потенциал, цели и задачи развития), но с другой стороны, — только лишь национальных проектов будет недостаточно. Нужны структурные реформы, про которые, к сожалению, ничего конкретного сказано не было.
Относительно заявления про смешанную экономику — не совсем понятно, в чем она будет заключаться. Один полюс четко сформулирован — это национальные проекты. При этом про альтернативы этим проектам ничего конкретного мы не услышали — лишь общие рассуждения.
Президент «Союза предпринимателей и арендаторов России», кандидат экономических наук Андрей Бунич считает, что президент пока не готов сменить правительство, поэтому и критики экономического курса от него не услышали.
— Пока положительной динамики в экономике от нацпроектов не предвидится. Причем не видят ее даже сами члены правительства — в самых лучших своих прогнозах они дают 1,3−1,5% роста ВВП. И это самые радужные перспективы, в реальности все может оказаться намного хуже.
Более того, я не согласен с тем, что и этот скромный рост — следствие принятых правительством мер. Скорее он существует вопреки, потому что такие шаги, как повышение налогов и пенсионная реформа, ударившая по потребительскому спросу, точно не простимулировали экономический рост. Он существует в связи с благоприятной внешней конъюнктурой, и только. Если бы правительства вообще не было, было бы точно не хуже, а, может, рост был бы выше. Проще говоря, сегодня правительство тормозит экономический рост, а не ускоряет его.
— Президент обошелся без критики экономического курса правительства, заявил, что экономистов из 90-х во власти уже почти не осталось, а «смешанная экономика» работает для Китая и сработает для нас. Почему президент не говорит о недостатках (не считая частных моментов)?
— Это чисто политический вопрос. Одно вытекает из другого. Если признать, что экономисты из 90-х (которых на самом деле во власти огромное количество, они или их ставленники занимают все посты) завели дело в тупик, то нужно принимать политические решения. Нельзя, сказав «а», не говорить «б». Если бы президент принял какие-то решения, тогда начал бы говорить о том, что что-то не выполняется, что темпы роста неудовлетворительные, что ситуация в экономике критическая.
Но раз решений о смене команды принято не было, остается только уклоняться от прямой критики и делать вид, что все хорошо. Но жизнь сама все скорректирует. Я не сомневаюсь, что придется столкнуться с гораздо более печальной реальностью, чем сейчас. И тогда уже придется принимать решения по смене руководящих кадров в худших условиях, и чем дальше, тем труднее это будет. Когда страну заведут в окончательный тупик, даже в случае прихода новых людей сложно будет резко изменить ситуацию.
Пока президент считает, что с этим правительством можно двигаться дальше, он делает вид, что все неплохо. Но всем понятно, что дела идут по-другому, поэтому это выходит в противоречие с экономической реальностью и вредит авторитету самого президента. Люди ведь чувствую, что все, мягко говоря, не очень хорошо, и начинают это недовольство переносить с правительства на президента.
— Почему же вопрос смены команды даже не возникает?
— Во-первых, их особо не на кого менять. У президента нет скамейки запасных, так как за долгие годы все полностью вытоптано. Нет команд, которые могли бы занять место у руля страны. Да и интеллектуально тех, кто мог бы сменить нынешнюю команду, не так уж много. Эти люди сидят в своих креслах десятками лет и все вокруг себя зачистили.
Кроме того, мне кажется, что президент не совсем реалистично оценивает ситуацию. Складывается впечатление, что он думает о нашей экономике лучше, чем она есть. Правительству не выгодно сообщать о проблемах и представлять все реалистично. Они приукрашивают ситуацию.
Тем более что президенту показывают общие показатели, а там все неплохо: резервы растут, долг маленький, инфляция снижается, темпы роста маленькие, но существуют. А скоро якобы еще вырастут. С точки зрения абстрактных цифр, все нормально. Это подкрепляет ощущение, что никакого вмешательства и не требуется. То, что происходит падение жизненного уровня, в этих данных не отражается. Нужно ждать серьезного катаклизма, когда уже невозможно будет не реагировать.
— А есть вероятность такого катаклизма?
— Лично я считаю, что вся наша макроэкономическая стабильность дутая, как и все фокусы с резервами. Если посмотреть, на сколько сократился внешний долг и на сколько увеличились резервы, то получится, что все эти деньги и ушли на Запад на выплату долгов, сделанных ранее. Любой минимальный скачок конъюнктуры, и всех этих «огромных» резервов хватит на полгода. Кстати, их великий специалист Кудрин считает так же.
Эта стабильность иллюзорная, и мы можем столкнуться с серьезными потрясениями уже в ближайшем будущем. Причем как в связи с изменениями в мировой экономике, так и с нашей геополитической ситуацией — нельзя исключать новых мер против нас. Такие слабые темпы роста ВВП обрекают нас на то, что ситуация в какой-то момент станет очень острой.
— Президент сказал о том, что самое главное — это сделать экономику высокотехнологичной и цифровой. Что конкретно это значит?
— Мы еще в 2012 году слышали про 25 миллионов высокотехнологичных рабочих мест. Потом об этом как-то перестали вспоминать, и теперь говорят абстрактно о цифровой экономике. Но у меня всегда возникает вопрос — а кто будет внедрять эту высокотехнологичную экономику? Нынешние чиновники, которые не понимают ни в чем, кроме распила денег? Они ведь не мыслят категориями эффективности, прогресса, новаций.
А того класса, который мог бы стать опорой этих изменений, у нас нет. Бизнес не чувствует себя в безопасности, и это приводит к тому, что у предпринимателей нет никакой мотивации для технологического развития. Когда в любой момент у них могут все отобрать, они, наоборот, используют устаревшие технологии для экономии средств, стремятся побыстрей заработать и уехать с деньгами, а не вкладывать в инновации.
svpressa.ru
