Завершился Петербургский международный экономический форум. Можно подвести итоги тех настроений, которые демонстрировали представители ТЭК. Если попытаться охарактеризовать энергетическую составляющую форума всего двумя словами, то ими будут «устойчивость» и «баланс». Своего рода квинтэссенцией этих размышлений стал обширный доклад главы «Роснефти» Игоря Сечина, прозвучавший в последний день ПМЭФ-2021.
Кризис, начавшийся в 2020 году, продолжает испытывать мировую экономику и ТЭК на прочность. Пандемия лишь обострила процесс регионализации экономики, и она вновь подняла вопрос о формировании региональных центров в рамках многополярного мира. Кризис на практике показал эффективность различных подходов к решению возникших проблем.
Например, США отправили свой нефтегазовый сектор в свободное плавание, по сути вкачивая деньги в фондовый рынок. Это выглядит по меньшей мере иронично, если вспомнить, что еще президент Обама в 2009 году обозначал необходимость реиндустриализации Соединенных Штатов. А в итоге мы наблюдаем надувание финансовых пузырей (в том числе и в ТЭК), которые лопаются в ходе очередного кризиса.
Сейчас в США под экологическими лозунгами надувается капитализация «зеленых» компаний, к которым крайне благожелательно (во всяком случае на словах) относится администрация нового президента. Но оторванность показателя капитализации от реального вклада в экономику в целом и в энергетику в частности – это не новость, а проблема. Ее точно обозначил в докладе Игорь Сечин.
В качестве положительного примера действий в условиях кризиса и реализации энергетических стратегий в докладе Сечина совершенно справедливо приводится Китай. Эта страна не надувала финансовые пузыри, перегревая экономику прямыми денежными вливаниями, а поддерживала реальный сектор. При этом она не отказывается от современных тенденций в энергетике. Более того, КНР является абсолютным лидером по вводу мощностей возобновляемой генерации и по развитию электротранспорта. Сейчас Китай намеревается развивать и водородную энергетику.
Но, что отличает это государство от стран Запада в области ТЭК, так это те самые умеренность и баланс. К примеру, наращивание доли возобновляемых источников энергии (ВИЭ) не является для КНР самоцелью. Да, солнечные и ветровые электростанции помогают решать экологические задачи, но они же загружают заказами китайскую промышленность, которая перехватила у Европы первенство в производстве оборудования для ВИЭ. И в то же время, Китай наращивает количество атомных и газовых электростанций. Также он не отказывается от угля в электрогенерации, проводя в этой области масштабнейшую программу модернизации.
В энергетике Китая нет «любимчиков», нет видов генерации, которые бы получали приоритет за счет других сегментов ТЭК. Такой подход позволяет сохранять энергобаланс, снижая количество выбросов и удельный расход топлива для производства единицы энергии. Зачем отказываться от угля, если он может обеспечить приемлемый уровень выбросов? Зачем давать зеленый свет ветру и солнцу, если они не могут обеспечить стабильные, бесперебойные поставки электроэнергии? А ведь системы накопления энергии, которые теоретически могли бы решить вопрос с прерывистостью возобновляемой генерации далеки от совершенства. Эта мысль отдельно проговаривается в докладе.
В нем справедливо обозначается проблема, от которой зеленые идеалисты просто отмахиваются, ожидая, что она разрешится сама собой: если, по существующим прогнозам, к 2030 году спрос на самые распространенные литий-ионные аккумуляторы вырастет более чем в 7 раз, как перерабатывать эти объемы?
Даже сейчас на переработку отправляется всего 5% батарей. И здесь возникает еще один вопрос: не стоит ли учитывать системы накопления энергии и мощности по их вторичной переработке в структуре затрат на создание «зеленой» генерации? По всей видимости, не стоит, иначе неожиданно обнаружится, что за ветром и солнцем тянется колоссальный углеродный след. И совсем не стоит говорить о необходимости многократного роста добычи металлов (в том числе редкоземельных) для удовлетворения планов по развитию ВИЭ. Кстати, поразительным образом чрезмерная доля ВИЭ в энергобалансе страны, как правило, приводит к высоким тарифами для населения.
Примечательно, что уровень прямого субсидирования и иных форм государственной поддержки «зеленой» энергетики растет. Например, сейчас Евросоюз начинает активно вкачивать государственные деньги в водородную энергетику, стараясь решить не столько экологические проблемы, сколько проблемы с накоплением электроэнергии, вырабатываемой из ВИЭ. При этом тот же страны Запада переходят от информационного шельмования нефтегазовых компаний к прямому внеэкономическому давлению. Так, администрация президента США намеревается потребовать от американских банков и международных финансовых институтов отказаться от финансирования угольных и нефтегазовых проектов во всем мире. А суд Дании потребовал от компании Shell принять повышенные обязательства по сокращению парниковых выбросов. Которые, к слову, и без того были для компании достаточно амбициозными.
Происходящие в западном сегменте мировой энергетики события не оказывают прямого воздействия на российский ТЭК. Подход Российской Федерации к развитию ТЭК куда ближе к китайской модели, чем к западной. И это хорошо. Ведь качество любой модели проверяется кризисом, а именно Китай продемонстрировал наибольшую устойчивость в ходе пандемии COVID-19 и даже закончил 2020 год с ростом. Что, кстати, отдельно отмечено в докладе Игоря Сечина. Российские энергетические компании в ходе кризиса сокращали капитальные затраты в разы меньше своих западных коллег.
Внеэкономическое давление на мировые энергетические компании становится инструментом манипулирования стоимостью акций. То есть вопросы чьего-то обогащения решаются в ущерб устойчивости ТЭК. Притом происходящие в западном сегменте процессы лишают мировые компании средств не только для развития, но и для поддержания текущего уровня производства. При этом, как отмечено в докладе (и под этими словами можно несколько раз размашисто подписаться), потребности в энергоносителях растут, спрос на нефть восстанавливается, и он будет расти, хотя доля черного золота в энергобалансе планеты сократится. Но при реализуемом в ряде западных регионов подходе мировой рынок даже может столкнуться в ближайшее время с дефицитом энергоресурсов.
«Пора изменить постановку вопроса о будущем нефти, — призвал Сечин, — речь должна идти не об отказе нефти как таковой, а об отказе от нефти с экологически грязных проектов», которой в первую очередь является американская сланцевая нефть. Но есть и альтернатива: по словам Сечина, у ключевого проекта «Роснефти» «Восток Ойл» «углеродный след» на 75% ниже, чем у других новых крупных нефтяных проектов в мире.
Успехи в борьбе с пандемией, как отмечено в докладе, вместе с минимизацией последствий для экономики действительно превращаются в конкурентные преимущества. Рациональный сбалансированный подход приводит к устойчивости, а устойчивость привлекает инвестиции.
Автор — заместитель директора Института национальной энергетики
