Не подтверждённые пока официально разговоры о возможном присутствии северокорейских военных на территории Российской Федерации и активно растиражированные пропагандой Запада и Республики Корея предположения, что Северная Корея якобы будет принимать участие в СВО, породили всплеск слухов о том, что представляет собой Корейская народная армия (КНА) и как выглядит военная доктрина КНДР.
Сразу отметим, что мифов о КНА примерно столько же, сколько о самой КНДР, и они тоже делятся на красные и чёрные. Антипхеньянская пропаганда то рассказывает об умирающих от голода и коронавируса северокорейских солдатах, то, когда нужно, представляет КНА как самую страшную угрозу в мире. Чего стоят фильмы и видеоигры, где северокорейские войска умудряются даже захватить половину США.
Особенности КНА на данный момент связаны с социально-экономическими условиями страны и наиболее вероятным типом противника. В первом случае речь идёт о наследии «Трудного похода» (период экономических трудностей 1995-1999 годов. — Ред.) и последующей экономической и международной изоляции.
Бойцы-терминаторы и стройбат
Необходимость выживания в критических условиях не могла не затронуть и армию, причём в нескольких аспектах. Во-первых, отсутствие поставок топлива и запчастей вместе с общими проблемами промышленности ударило по обороноспособности в том смысле, что без существенной внешней помощи у КНА не было возможности проводить регулярные учения всех родов войск так часто и в таком масштабе, как это делают к югу от 38-й параллели РК и США. Добавим к этому то, что военный бюджет РК минимум в 25, если не в 30 раз больше северокорейского, что отражает насыщенность армии современным военным хайтеком. В подобных условиях руководству страны приходилось искать ассиметричные ответы на внешние вызовы, и создание частей сил специальных операций численностью от 80 до 120 (в некоторых источниках даже встречается 200) тысяч человек во многом является вынужденной мерой. В отличие от танкистов или лётчиков, спецназ можно регулярно тренировать даже в условиях нехватки топлива.
В итоге «лёгкая пехота» КНА стала своего рода мемом. Однако сразу же отметим, что ССО не следует воспринимать как суперпехоту. Да, средний спецназовец одолеет среднего мотострелка, но выдающаяся индивидуальная подготовка отчасти призвана купировать меньшую техническую оснащённость. Спецназ хорош для диверсионных действий или малой войны. Но бросать его на штурм укреплённых позиций под огнём артиллерии и авиации или, наоборот, ставить ему задачу по удержанию оборонительных рубежей, которые атакуют танки и БПЛА, — нерациональная трата сил.
По той же самой причине мы не можем адекватно установить то, какой процент северокорейской военной техники относится к образцам 60-70-х годов, которые в условиях современной войны морально устарели. Например, согласно американским справочникам, в ВВС КНДР насчитывается «более 500 самолётов различных моделей (в том числе 400 истребителей)», самым массовым истребителем является МиГ-21, а истребителей 4-го поколения всего несколько десятков. Северокорейский флот тоже является москитным, и даже среди подводных лодок большинство — полупогружаемые и предназначенные для доставки диверсантов.
Нельзя сказать, что эту проблему не видят: новый северокорейский танк выглядит вполне современным. Однако, в отличие от сообщений о «массовой передаче в войска ракетных установок» (последняя большая партия составила 250 шт., что говорит о возможностях ВПК), про танки подобных новостей нет. Известно также, что старую авиатехнику советского производства пытаются перерабатывать в ударные беспилотники. Но здесь мы знаем только тренды, а не конкретные цифры.
Второе следствие «Трудного похода» — это то, что армия воспринималась руководством страны не только как вооружённые силы, но и как, своего рода, универсальный кадровый резерв. По сравнению с любым гражданским специалистом солдат дешевле и дисциплинированнее. В результате, хотя северокорейская армия считается четвёртой в мире по численности (примерно 1 млн 300 тыс.) и срок службы может составлять до восьми лет, какая её часть не является стройбатом — тоже важный вопрос.
На плечах военных лежит практически всё массовое строительство. Построить за пару месяцев несколько десятков тысяч квартир для пострадавших от наводнения — для них, можно сказать, рутинная задача. Строят при этом не только дома, но и ключевые народно-хозяйственные объекты, такие как гидроэлектростанции. Нередко военных мобилизуют на работу в сельском хозяйстве или ликвидацию последствий стихийных бедствий.
К этому надо добавить, что, вопреки распространённому мнению, в Северной Корее не существует системы массового труда заключённых, подобной ГУЛАГу. В то время как в Советском Союзе заключённые занимались строительством различных объектов, в КНДР эту работу выполняют бойцы КНА. В результате, хотя определённый уровень подготовки есть у каждого военнослужащего, количество бойцов, которые выполняют именно боевые задачи, возможно, сравнимо с числом таковых в армии Республики Корея — 500 — 600 тысяч человек.
Хочешь мира — готовься к войне
Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер, именно поэтому общество Северной Кореи достаточно милитаризовано. Разработанная Ким Чен Иром после «Трудного похода» «политика армии» подразумевала не только повышение престижа армии, но и распространение военных методов управления и военной культуры на гражданские структуры, а также укрепление рядов гражданских служащих назначенцами из военной среды. Однако уже в начале правления Ким Чен Ына этот перекос начали исправлять, хотя в президиуме Политбюро (это сам Ким Чен Ын и четыре человека, отвечающие за ключевые направления) есть куратор военных вопросов, а многие гражданские чиновники имеют и воинские звания.
Ещё один блок особенностей КНА связан с тем, что она с самого начала рассматривала в качестве вероятного противника не Южную Корею саму по себе, а «Южную Корею и США».
Подписанный в 1953 году «Договор о взаимной обороне» гарантирует, что в случае нападения на Юг, вторженцам придётся иметь дело с армией США и, весьма вероятно, с союзниками США. Для Севера это означает превосходство противника в количестве и качестве, а также его гарантированное господство на море и в воздухе, что Север испытал на себе во время Корейской войны. При этом на аналогичную по масштабам помощь от союзников Север рассчитывать до недавнего времени не мог. Ни Советский Союз, ни Китай, даже имея заключённые с Пхеньяном договоры, содержавшие пункт о военной помощи, не планировали вступать в конфликт, особенно если он случится по инициативе Пхеньяна.
Север должен был рассчитывать только на себя, и это сформировало определённые элементы военной стратегии, многие из которых не являются изобретением Ким Чен Ына. Стратегия «превращения всей страны в крепость» известна с 60-х годов. Современная военная доктрина КНДР строится по принципу активной обороны: при этом на Севере постоянно разъясняют, что подготовка к войне не означает желание её инициировать. Более того, автор данной статьи не раз подчёркивал: признание того факта, что на Корейском полуострове существует два враждебных государства, убирает основу для «объединительной войны». Если раньше на Севере воспринимали территорию «другой Кореи» как «временно отторгнутую территорию», то теперь утверждается, что её присоединение возможно только в случае спровоцированной войны.
Спасайся, кто может!
Новая военная доктрина строится по принципу сдерживания. Ядерный потенциал КНДР оценивается примерно в 100 зарядов и её МБР в состоянии достигнуть восточного побережья США. Среди других элементов арсенала — баллистическая ракета, запускаемая с подводной лодки, подводный дрон-камикадзе, крылатые ракеты, способные летать по сложным траекториям, БЖРК, гиперзвуковой глайдер, локализация российского «Искандера» и американского ATACMS, а также РСЗО калибром в 600 мм, которая стреляет ракетами малой дальности. При этом, даже не учитывая то, что гиперзвуковая ракета преодолевает расстояние от Пхеньяна до Сеула всего за минуту, подобная номенклатура средств доставки фактически обнуляет возможности ПРО Южной Кореи и создаёт значительные проблемы американской. То есть возникает ситуация неприемлемых издержек.
Проще говоря, если в результате ядерной войны вся территория Северной Кореи будет уничтожена, а Нью-Йорк или Лос-Анджелес полностью исчезнут с лица земли, американцы не смогут считать себя победителями из-за нанесённого ущерба.
Помимо возможности нанести ракетно-ядерный удар, учтём и возможности обычной артиллерии. На Сеул направлено более 6 тысяч стволов, что способно нанести существенный ущерб даже без ядерного компонента. Регламент применения ЯО известен и опубликован. Он похож на российский с точки зрения позиционирования ядерного оружия как силы сдерживания. Однако в критической ситуации, отчасти связанной с невозможностью вести техническую разведку и наблюдение за противником, Пхеньян оставляет за собой право нанести превентивный удар (в том числе по неядерным союзникам США) в случае вероятной угрозы. В такой ситуации возможностей этого превентивного удара теоретически хватает для атак по критической инфраструктуре РК, а также американским военным базам и логистическим центрам в Корее и Японии. При этом, чтобы полностью вывести из строя такие порты, как Инчхон или Пусан, без ЯО не обойтись.
А мы пойдём на север и там переждём…
Разумеется, северяне думают не только о том, чтобы нанести превентивный удар, но о том, как пережить атаку противника. Здесь ключевую роль играют три фактора.
Во-первых, это система подземных убежищ и коммуникаций. Все командные центры, ключевые воинские части, военные и предприятия упрятаны под землю. И ещё 20 лет назад аналитики предполагали наличие в КНДР более 800 тысяч подземных бункеров и 520 км туннелей. Учитывая, что глубина может достигать 300 метров, инфраструктура замаскирована и дополняется ложными целями. Это позволяет пережить обезглавливающий удар даже с применением ЯО и высокоточных ядерных бомб большой мощности.
Во-вторых, важную роль играют горная местность и специфический рельеф страны в целом. Совсем недавно КНА «украсила торт вишенкой», окончательно перерезав железные и автомобильные дороги, идущие к ДМЗ, и начав на их месте строительство защитных сооружений.
В-третьих, наблюдается высокий уровень политико-морального состояния общества, хотя преувеличивать его тоже не стоит. Он выше, чем на Юге, где, по последним опросам, лишь 13,9% респондентов заявили о готовности принять участие в боевых действиях в случае их начала, но считать всё население страны вымуштрованными фанатиками некорректно.
У Корейской народной армии есть и слабые стороны. О недостаточной оснащённости современным вооружением мы уже упоминали, но более важным для автора моментом является недостаточная тренированность. Конечно, в новом веке опыт реальной войны и регулярного участия в вооружённом конфликте имеют только армии России, США и Израиля, но если у южнокорейской армии есть возможность регулярно тренироваться вместе с американцами и не только, военные учения Северной Кореи, в основном, сводятся к действиям спецназа или ракетным стрельбам. И если проведение комплексных учений упирается в снабжение и финансирование, а также запрет на совместное сотрудничество в рамках санкций СБ ООН, то неясно, в какой мере эффективно проводятся командно-штабные учения, чтобы офицеры и генералы были готовы к современной войне.
Сам Ким Чен Ын, очевидно, следит за тем, чтобы учения были максимально эффективны, поскольку молод и имеет инженерное образование. Считается, что его специальностью была артиллерийская разведка, а темой диплома — компьютерное моделирование карт при помощи системы GPS. Это означает, что он сам понимает важность разведки и оптимизации командных цепочек. Но есть ли у него возможность обучить этому военнослужащих, непонятно.
Между тем умение разбивать о голову твёрдые предметы, которое показывает на учениях северокорейский спецназ, не тождественно умению уворачиваться от беспилотников. В этом контексте, возможно, стоит обратить внимание на 8-ю статью договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Российской Федерацией и КНДР: «Стороны создают механизмы по проведению совместных мероприятий в целях укрепления обороноспособности в интересах предотвращения войны и обеспечения регионального и международного мира и безопасности». Поэтому не исключено, что северокорейские войска на российском Дальнем Востоке будут заниматься именно отработкой совместных действий и знакомством с современной войной, а не участвовать в специальной военной операции на Украине.
zvezdaweekly.ru
