…Держится от огня подальше, но может сама все испортить
Число россиян, ходивших на выборы, достигло минимума за 17 лет, следует из исследования ВЦИОМ. В 2021 году об участии в выборах заявили только 22% респондентов, в то время как в 2004 году их было 55%. То есть, судя по опросам, лишь половина граждан ходила на те или иные выборы все это время, и постепенно эта часть граждан снизилась до менее четверти от граждан, имеющих право голоса.
Однако, чем ближе осенние выборы, тем острее встает вопрос – кто же будет голосовать на них? Те же 22%? Или власти как раз и не нужна активность, чтоб обеспечить необходимый результат? А может ли за эти полтора месяца произойти что-то, что поломает все планы Кремля? Об этом Накануне.RU поговорило с политологом, директором Центра политологических исследований Финансового университета Павлом Салиным. Он уверен, что сейчас власти все играет на руку, но она может своими же руками все испортить.
– Политическая пассивность, которую фиксирует ВЦИОМ, играет на руку властям или против них?
– Если экстраполировать, то это, скорее, власти на руку, потому что ее нынешнюю неформальную стратегию, которую она не объявляет, но которой придерживается, можно обрисовать следующим образом: вы можете не ходить на выборы, мы за вас все равно проголосуем, для этого есть трехдневное голосование. Власть сначала почувствовала перелом общественных настроений после 2018 года в негативную сторону — триггером была пенсионная «реформа», но это была не причина. Если бы была только пенсионная «реформа», то власть смогла бы переломить ситуацию. Первое время она пыталась вернуть себе доверие, восстановить так называемое «путинское большинство» – чтобы большинство населения активно именно поддерживало Путина, а не голосовало за счет чувства безальтернативности.
Но потом, примерно к 2020 году, она поняла, что это делать бесполезно. То есть «путинское большинство» уже не восстановить при Путине – поэтому ставку сделали не на возвращение симпатий населения, а на то, чтобы население наоборот максимально дальше держалось от политики – особенно те, кто активно настроен против власти, потому что цена активности очень высока. Поэтому и происходит жесткий прессинг оппозиции.
– И какая основная задача?
– Задача власти – чтобы население, за исключением самого ядра в 20-30%, которое всегда будет голосовать за любую власть, максимально дальше держалось от политики. Сейчас эта цель достигается – значительная часть населения уверена, что от них ничего не зависит, их усилия не приведут ни к какому результату. Власть достигла своего, и ВЦИОМ это фиксирует.
Там, правда, делается реверанс на то, что значительная часть не участвует, потому что доверяет Владимиру Путину, то есть передоверяет ему свое политическое представительство. Якобы эта цифра в два раза больше, чем в 2007 году – тогда было 10%, сейчас 19%. А 2007 год за путинскую двадцатилетку – это пик его поддержки, пик популярности режима. Это и в рейтингах находило выражение, и на улицах.
И вроде как сейчас в два раза больше цифры доверия Путину? Получается, что режим сейчас в два раза популярнее, чем в 2007 году? Как-то не верится.
Но в любом случае фиксируется факт – население находится в состоянии политической апатии, политической фрустрации. То есть власть, по крайней мере тактически, добилась своего – того, что ей нужно, чтобы «обеспечить» результаты на выборах.
– Получается, чтобы все прошло по плану, нужно просто не привлекать внимание, меньше попадать в скандалы?
– Власть скандалов не боится. Скандалы влияют на ее популярность, на пассивное отношение к ней, а как население к ней относится пассивно, власти все равно, потому что у нее сейчас есть силовой инструментарий, чтобы предотвратить активное недовольство. Поэтому стратегическая задача не в том, чтобы население ее любило, а в том, чтобы население боялось публично выражать свою нелюбовь.
– Что касается новых и мелких партий – такая пассивность наоборот играет против них?
– Да, стратегически многие новые партии создавались с подачи Администрации президента и фактически они являются спойлерами. Одни являются спойлерами конкретных партий, а другие партии являются спойлерами улицы. То есть их стратегическая задача заключается в том, чтобы привести на избирательные участки тех людей, которые голосовали бы ногами.
То есть им нужно было увести людей с улиц на избирательные участки. Но получится ли пройти в Госдуму – большой вопрос. Опять же, стратегически политадминистраторы – кто отвечают за выборы – против этого ничего не имеют, но это почти нереально, потому что целевые результаты не оставляют новым партиям никаких шансов на прохождение.
– Можно ли хотя бы примерно спрогнозировать, может ли что-то пойти не так за эти полтора месяца, что поломает планы властей? Появится какой-то «черный лебедь»?
– «Черный лебедь» на то и черный, что его спрогнозировать нельзя. Но есть «серый лебедь» – негативные события, которые спрогнозировать можно, но которые игнорируются. Власть сейчас слишком непопулярна, действует слишком топорно, и может совершить какие-то ошибки, которые станут триггером для перехода пассивного негатива части населения в активный негатив — как в прошлом году произошло в Хабаровске, как произошло в Белоруссии.
Ситуацию в Белоруссии все-таки можно сопоставлять с российской, и власть это тоже делает – именно поэтому после Белоруссии была форсирована ставка власти на нейтрализацию оппозиции. Но ведь в Хабаровске власть сама этот кризис создала отставкой Фургала. И он не был для нее опасен, он был лоялен, но нужно было показать, что у власти абсолютно все под контролем и все должно быть по ее правилам, поэтому все, кто победил в 2018 году, должны быть за это наказаны, даже если они победили не по своей воле.
Но власть сама создала этот кризис, своими руками, и в Белоруссии власть тоже своими руками создала кризис – действовала бы тоньше, не было бы такого всплеска недовольства.
Но власть не работает на предупреждение таких ситуаций – судя по ее действиям, она слишком уверилась в пассивности населения и может допустить определенные ошибки. Например, слишком демонстративно продавливая нужных ей кандидатов.
– А последние прессинги, зачистки поля – это тоже часть общей политики?
– Просто политсистема сейчас настолько истончилась, что рвануть может в любом месте, и власть тратит сейчас колоссальные ресурсы на то, чтобы держать подальше потенциальные источники огня от пересохшего пороха. Отсюда такая тотальная зачистка всего, даже потенциально опасного – не только реально опасного для власти, вроде структур, которые создал Навальный, но и потенциально опасного, вроде блогеров типа Дудя.
Слишком истончилась политсистема, и потечь может, где угодно. Вопрос в том – это произойдет в ближайшие полтора месяца, до думских выборов, сразу после выборов или чуть позже в ходе транзита, когда и элитные группы, которые сейчас пассивно наблюдают, начнут вести активную игру, может быть, против политсистемы.
– Но разве эти проценты участия в 50%, 30%, теперь 22% не ставят вопрос о всех прошлых голосованиях, где явка была объявлена в 70% и более? Это не может стать триггером?
– Чисто гипотетически вопрос может встать, но любые вербальные действия должны конвертироваться в политическое поведение. Вопрос можно поставить, но дальше встает другой вопрос – ну и что?
Когда власти предъявляют претензии недовольные оппоненты, она формально что-то парирует, а неформально говорит – ну и что? И что вы сделаете? Ничего вы не сделаете. Поэтому вопрос может встать, но это ничего не изменит, если этот вопрос так или иначе не будет конвертирован в политическое поведение. То есть мы опять возвращаемся к вопросу о «черных» и «серых лебедях».
Власть понимает, что для нее есть один системный риск – нелояльное ей политическое поведение. А нелояльные настроения она уже приняла, с этим смирилась пару лет как. Власть прекрасно понимает, что она не справится с просто недовольством населения – ей надо справляться с выходом этого недовольства на улицы.
nakanune.ru
