Среди тех, кого Запад вернул в Россию в рамках состоявшегося недавно масштабного обмена, были и дети российских разведчиков-нелегалов. Лишь в самолете они узнали о том, что Россия – их настоящая Родина. Насколько это травматично для детских судеб, как раньше складывались судьбы детей разведчиков-нелегалов и какие меры принимаются для их адаптации?

Российские разведчики-нелегалы Анна и Артем Дульцевы рассказали, как их дети отреагировали на новость о том, что они русские, после длительного пребывания за границей. В интервью телеканалу «Россия 1» Дульцева поделилась, что их дочь София была очень тронута, узнав о своих корнях. По ее словам, она была растрогана до слез. «Я отвлекла Софи от дел, у нее были игрушки, что-то смотрела на экране, я только заметила, что у нее нет эмоций, она начала чуть-чуть плакать», – добавила она.

Сын супругов Даня, по словам Анны, отнесся к этой новости более спокойно, но с большим позитивом. «Потом рассказала Дане, он к этому отнесся спокойно, но очень положительно», – подчеркнула она.

Ранее пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что дети российских разведчиков-нелегалов Анны и Артема Дульцевых, вернувшихся на Родину в результате обмена, лишь в самолете узнали, что они русские и кто такой президент Владимир Путин. Также в интервью телеканалу дети Дульцевых произносят свои первые фразы на русском языке, которого они совершенно не знают. Теперь они собираются знакомиться с тремя своими бабушками. Напомним, что президент Путин приветствовал их в аэропорту по-испански, на котором София и Даня Дульцевы говорили с детства.

Это далеко не первый случай в истории нелегальной разведки, когда на Родину в результате обмена возвращаются не только сами разведчики-нелегалы, но и их дети. В 99 случаях из 100 дети не знали о том, что они русские, до момента возвращения в Россию\СССР, ничего не знали о жизни на своей Родине и не говорили по-русски.

Конечно, каждая история индивидуальна. Вывести какие общие закономерности в судьбах детей нелегалов крайне сложно, но надо сразу сказать, что за все время существования нелегальной разведки был только один случай, когда дети бывших нелегалов по той или иной причине переживали серьезный кризис идентичности. Все остальные успешно адаптировались на Родине, хотя и редко выбирали профессию своих родителей, предпочитая карьеры в академической среде и творческих профессиях.

Много внимания привлекает незнание детьми нелегалов русского языка, как самая очевидная сложность. На практике это не самая большая проблема, с которой сталкиваются столь нестандартные семьи.

Тут главный вопрос в возрасте. Чем моложе ребенок, тем быстрее он воспримет новый язык, и уже через год-полтора не будет испытывать сложностей в общении. Как правило, это дети с высоким интеллектуальным потенциалом, что сильно облегчает адаптацию.

Например, дочь самого успешного за всю историю нелегальной разведки сотрудника – Иосифа Григулевича – Романелла (Надежда) Григулевич практически сразу заговорила по-русски после возвращения в СССР в 1953 году. Иосиф Григулевич достиг, по оценке председателя КГБ Юрия Андропова, высшей точки в карьере нелегального разведчика. Он занимал под именем Теодоро Кастро пост посла Коста-Рики в Ватикане, Италии и Югославии (по совместительству), считался лучшим другом папы Римского Пия XII, который только официально пятнадцать раз давал ему долгие личные аудиенции и беседовал с ним о мировых и духовных проблемах. Это уже не говоря о внедрении в высшие круги Италии и ряда латиноамериканских стран, награждении высшим знаком Мальтийского ордена и прочие успехи.

Его дочь родилась в Риме, отсюда и имя Романелла. В Москве во дворе дома на Песчаной улице, куда их поселили после возвращения, соседи прозвали девочку Ромашкой. Но родители решили, что Романелла Иосифовна для тогдашних реалий Союза – это слишком, и переименовали ее в Надежду в честь одной из бабушек.

Куда большие проблемы возникли с адаптацией у ее матери – Лауры Агиляр Араухо, мексиканке по происхождению. Ей, уже взрослой женщине, было заметно сложнее не только выучить русский язык, но и просто понять советские бытовые реалии. Тем не менее и ей это удалось, она до старости преподавала в Академии КГБ\СВР и работала там же переводчицей. А Надежда-Романелла всю жизнь работала в академических институтах, в основном по вопросам этнографии, изучая культуру и историю своих предков – караимов (Григулевич по происхождению был литовским караимом). Хотя при жизни Иосифа Григулевича (он скончался в 1988 году) в быту в семье говорили в основном по-испански.

Иногда возникали чисто практические проблемы с языковой адаптацией. Например, писатель Саша Соколов, «русский Сэлинджер», родившийся в Оттаве в семье советского разведчика Всеволода Соколова, рассказывал, что в детстве долго не мог заговорить, и родители даже обращались к врачу. В Канаде вокруг него все говорили по-французски, даже няня, но затем семья была вынуждена бежать в СССР. Отца будущего писателя генерала ГРУ Всеволода Соколова выдал перебежчик Гузенко, потому эвакуация была спешной и сложной – на перекладных кораблях через весь мир. Но затем маленький Саша Соколов все-таки заговорил, и так, что стал одним из самых известных русскоязычных писателей-модернистов.

В случае с детьми Дульцевых сложности могут быть не столько с русским языком, сколько со сменой ритма жизни и культурной парадигмы. Дело в том, что София и Даня Дульцевы не только выросли на испанском языке, но и воспитывались как примерные католические дети, с соблюдением всех соответствующих ритуалов, праздников и жизненного ритма. В этом возрасте даже переезд из города в город становится детской травмой, а им придется сменить все, к чему они привыкли за свою небольшую жизнь не только внешне, но и внутренне.

Но они еще достаточно малы, чтобы без особых проблем адаптироваться в новой среде и привыкнуть к новому образу жизни. Больше проблем возникает у подростков, для которых главный стресс не в языке, новой стране или образе жизни, а в резком и неожиданном отрыве от привычной среды – школы, друзей, соседей, то есть того общества, в котором начинается и проходит социализация и психологическое становление подростка.

Условно говоря: вы – примерная американская девочка Кэти, четырнадцати лет, из богатого нью-йоркского пригорода, и должны были пойти на вечеринку к соседке Мэри, в доме которой есть бассейн и там будет мальчик Билли. А тут вас хватает ФБР, сажает в самолет, и родители говорят, что ты теперь русская. А в 14 лет вечеринка с мальчиком Билли у бассейна гораздо важнее, чем осознание того, что ты теперь русская, а твои родители знаменитые разведчики.

Отсюда возникает обида на родителей, которые «врали всю жизнь», и еще множество типично подростковых комплексов.

Здесь можно вспомнить историю предыдущего крупного обмена нелегалов в 2010 году. Тогда практически у всех обменянных в США российских нелегалов были дети подросткового возраста или чуть старше – около 20 лет.

У супругов Владимира и Лидии Гурьевых (Ричард и Синтия Мерфи), которые вели образ жизни среднего класса в благополучном пригороде Нью-Йорка, и обменянных в 2010 году на Сутягина, было на тот момент две дочери-подростка. У Михаила Куцика и Натальи Переверзевой (Майкл Зоттоли и Патрисия Миллс) было два сына (один и три года). У Михаила Васенкова (Хуана Лазаро) и его жены Вики Пелаес – два уже очень взрослых сына. Ну и наконец у Андрея Безрукова и Елены Вавиловой (Дональд Хэтфилд и Трейси Фоли) было два сына около 20 лет.

Вот тут и появился тот самый единственный случай, когда дети нелегалов испытали кризис идентичности. Тим (Тимофей) и Алекс (Александр) Безруковы подали иск к правительству Канады о восстановлении их канадского гражданства, которого они были лишены в момент высылки, а их канадские паспорта были аннулированы. Началась странная юридическая тяжба с иммиграционной службой Канады, по итогам которой дети российских нелегалов победили канадскую юстицию, и в 2019 году Верховный суд в Оттаве подтвердил их канадское гражданство.

Алекс Безруков в интервью Guardian говорил: «Я не чувствую связи со страной, за которую мои родители рисковали жизнью». По его словам, в последние годы он не знал, «ненавидеть или чувствовать себя преданным», но в итоге решил, что это те же люди, которые с любовью его растили, и их тайны не имеют значения.

Особого усердия в изучении русского языка вначале оба брата не проявляли. С возрастом кризис был преодолен, и Елена Вавилова в мае этого года пояснила, что возвращаться в Канаду братья не хотят, закончили образование в России, говорят по-русски с легким акцентом и работают в финансовой сфере. По словам Вавиловой, тяжба с Канадой из-за гражданства была «вопросом справедливости». Видимо, ключевым в этом кризисе был именно возраст: братьев выдернули из уже устоявшейся почти взрослой жизни, и они воспринимали ее как разрушенную.

Сейчас в СВР работает специальная психологическая служба, которая занимается исключительно детьми разведчиков-нелегалов. Она уже накопила достаточный опыт, чтобы эффективно помогать таким детям, попавшим в сильно травмирующую ситуацию.

Большую роль тут играют и сопутствующие обстоятельства. Например, торжественный прием, организованный сейчас в аэропорту Внуково, помимо всего прочего продемонстрировал и детям Дульцевых, что их родители настоящие герои и достойны всяческого уважения, даже если они всю предыдущую жизнь носили чужие имена. Такие ритуалы не только поднимают самооценку, но и способствуют формированию у детей правильного мировоззрения. И есть все основания полагать, что жизнь и судьба маленьких Софии и Дани Дульцевых сложится хорошо. Для этого созданы все условия.

vz.ru