Глупые люди любят важно цитировать приписываемый Сталину вопрос: «Сколько дивизий у Папы Римского»? Неизвестно говорил ли это Сталин на самом деле – мемуаристы часто приписывают историческим личностям собственные мысли для придания веса последним.
А уж «высказываний» Бисмарка, Наполеона и массы исторических личностей помельче, о которых «авторы» ничего не знали при жизни, но не могут опровергнуть своё «авторство» после смерти в интернете собрано больше, чем описано реальных исторических фактов.
Средний человек, мягко говоря, не очень развит интеллектуально, настоящая мудрость ему непонятна, она его утомляет и раздражает. Зато он радостно в любом количестве поглощает понятные ему псевдозначительные выдумки, принимаемые за истинную мудрость.
Вряд ли Сталин сказал бы такую глупость, ибо к тому времени, когда он это якобы произнёс у него уже был опыт военных столкновений с Польшей в 1919-21 годах и с Финляндией в 1939-40 годах. В первом случае более сильная Советская Россия войну проиграла и вынуждена была заключить похабный Рижский мир. Во втором случае СССР повезло несколько больше. Он формально добился целей войны (граница под Ленинградом и в Карелии была изменена в пользу СССР, что теоретически можно считать победой, так как, несмотря на создание альтернативного финского Терийокского «Народного правительства» Отто Куусинена, официально политическое переформатирование Финляндии целью войны не объявлялось), чудом сумел избежать втягивания в крупный европейский конфликт против Великобритании и Франции, но продолжительное эффективное сопротивление страны, обладавшей весьма ограниченными людскими и материальными ресурсами, серьёзно подорвали репутацию РККА и стали одной из причин (может не самой важной, но и не последней), по которым Гитлер уже летом 1940 года принял решение о нападении на СССР в ближайшее время. Он решил, что разгромить СССР и лишить Британию надежды на союз с сильной континентальной державой против Германии, будет проще, чем добить англичан на их островах.
Но не только СССР сталкивался с проблемой войны со слабым государством. Швейцария, с момента заключения союза трёх лесных кантонов, уступала практически всем своим соседям и в материальных, и в человеческих ресурсах, и в возможностях экономики. Она физически не могла создать армию, соответствовавшую требованиям времени. Но трезво оценив свои слабые и сильные стороны, швейцарцы не только столетиями отбивались от всех вторжений, но и сами вели агрессивные войны, постоянно увеличивая территорию конфедерации за счёт отторгнутых у соседей территорий.
Так продолжалось до 1815 года, когда великие державы решили, то им выгоднее принудить Швейцарию к постоянному нейтралитету. До конца ХХ века швейцарская армия оставалась грозной силой, способной заставить любого потенциального агрессора задуматься как о шансах на победу, так и о её цене (если победу удастся одержать). Как обстоит дело со швейцарской обороноспособностью сейчас сказать трудно. Невозможно определить насколько смогли адаптироваться к современным требованиям вооружённые силы двести лет не воевавшей страны, но за 733 с половиной года существования (союз Швица, Ури и Унтервальдена был заключён 1 августа 1291 года) Швейцарию, у которой всегда было мало дивизий, никто ни разу не победил в войне (оккупировавшая Швейцарию в 1798 году Франция опиралась на поддержку местных революционеров, фактически поддержала и так побеждавшую сторону в местном гражданском конфликте).
Маленьких и слабых не надо недооценивать. Правильно выстраивая оборонную и внешнюю политику, они имеют возможность побеждать больших и сильных. Причём механизм этих побед известен с древних времён. Просто не все политики знают историю, а знающие зачастую думают, что они историю переиграют.
Механизм победы слабого базируется на отказе от ведения боевых действий в привычном для регулярных армий формате, в готовности, ради эффективности сопротивления, допустить временную оккупацию врагом части или даже всей территории страны. Задача вооружённых сил заключается не в обороне конкретных пунктов, а в нанесении врагу максимально возможного ущерба при минимуме собственных потерь, в превращении войны в перманентный процесс и в отказе от заключения мира на условиях противника. Война превращается в тотальную – в дело всей нации, от которой требуется не победить, а выстоять, убедить противника, что понесённые потери уже превышают возможную выгоду от победы, а нести их ещё придётся долго.
Кроме того, эффективная система союзов и перекрёстных гарантий, может в принципе оградить слабого от нападения, а способность оказывать уникальные финансовые, транзитные или экономические услуги и моральное влияние на миллиарды людей в мире и вовсе может сделать нападение изначально невыгодным. Кстати, Гитлер ненавидел религию в принципе и католицизм в частности, но с Ватиканом (у которого не было ни одной дивизии) конкордат заключил. Суверенитет Ватикана немцы уважали даже после оккупации Италии (и Рима в частности) в 1943 году.
На протяжении 45-и лет (1945-1990 гг.) действовала система биполярного мира, сменившаяся однополярным миром (1991-2014 годы). Обе системы не предполагали наличие государств, обладающих полным суверенитетом, кроме двух, а позднее одной сверхдержав. В рамках этих систем слабый тоже мог побеждать сильного (Вьетнам против США, Афганистан против СССР, а затем также против США), но подобные случаи рассматривались как эксцессы, связанные со стратегическими недоработками сильного, а не с эффективным сопротивлением слабого.
В результате большинство политиков и политических экспертов прекратили учитывать позиции слабых в расчёте общего баланса сил. Это было неправильно даже для периода биполярного и однополярного мира, но на тот момент ошибка оценки компенсировалась мощью центров силы, способных из принципа задавить любое сопротивление и подавлять его в течение любого разумного промежутка времени. Грубо говоря, несмотря на то, что издержки подавления превосходили бонусы от контроля, сверхдержавы до определённого момента не только могли позволить себе подобную затратную политику, но и считали её правильной, по принципу «чтобы другим не повадно было бунтовать».
В пользу сверхдержав играло и то, что подобные периферийные войны, разрушая отдельное (не самое важное с точки зрения глобальной политики и торговли) государство, никак не влияли на интересы всей глобальной системы, а ослабление самих сверхдержав участием в подобного рода затратных войнах поначалу не было особо заметно и не являлось критическим.
Однако СССР надорвался и рухнул в начале 90-х годов прошлого столетия, а США надорвались к началу нулевых. Система по инерции продержалась ещё десятилетие, но после того, как на рубеже тысячелетий США прошли развилку, оставив позади поворот на путь реформ, неизбежность катастрофы стала очевидной.
Катастрофа США отличается от катастрофы СССР тем, что та рассматривалась как системная победа (победа одной из соревнующихся систем) – из двух претендентов на превращение своей системы в глобальную, один сходил с дистанции. Нынешняя же катастрофа Pax Americana является системной катастрофой – рушится вся глобальная система, а другой (конкурирующей) нет. Поэтому, хоть мы и опираемся на тезис о необходимости создания многополярного мира (при том, что никто не берёт на себя смелость определить сколько в нём должно быть полюсов), на деле пока что человечество перешло к бесполярному миру.
И в этом бесполярном мире качественно выросла роль слабых. Тем не менее, большая часть политиков и экспертов продолжают оставлять страны политической периферии за пределами своего анализа. Они продолжают рассматривать их как безмолвных вассалов (или, в рамках «доктрины Брежнева», как страны с ограниченным суверенитетом, ключевые решения за которых принимает курирующая сверхдержава).
На самом деле всё давно не так. Полярный мир (независимо от количества полюсов) возможен лишь до тех пор, пока выгоден не только сверхдержавам, но и странам с ограниченным суверенитетом. СССР обеспечил бывшим нищим странам Восточной Европы, оказавшихся членами СЭВ и ОВД, более высокий уровень жизни, чем у собственного населения. США также поступились своими торгово-экономическими интересами в пользу Европы, с которой с конца 70-х годов прошлого века имели стабильное отрицательное сальдо внешней торговли. Затем то же самое случилось и с китайско-американской торговлей.
Сверхдержавы платили за право нести имперское бремя в надежде отыграться после победы. США это частично удалось, но должность мирового жандарма, требовавшая демонстрации флага везде (даже в самой маргинальной точке) оказалась настолько расходной, что трофеи, полученные при распаде СССР, моментально закончились, обусловив неизбежный быстрый крах однополярного мира.
Бесполярный мир – переходный момент от однополярного мира к многополярному (или новому однополярному), но в этот момент у всех стран без исключения резко расширяется пространство для политического манёвра, а взаимозависимость сверхдержав и их младших партнёров (включая самых младших) становится видна воочию.
Я не случайно на все бравурные заявления о том, что вот сейчас какой-нибудь Трамп или Байден прижмёт к ногтю какого-нибудь Зеленского или Макрона, реагировал вопросом: «А если не прижмёт»? Нам всем понятно, что и как должно происходить в рамках полярного мира, в котором курирующая сверхдержава принимает решения обязательные к безоговорочному выполнению всеми странами её «полюса». Не выполнять решения «своей» сверхдержавы можно только перейдя в сферу влияния «чужой» и начав выполнять её решения.
В бесполярном мире всё не так – здесь факторы времени и эффективности материальных трат играют ключевую роль. Трамп пытался демонстративным давлением в Овальном кабинете продемонстрировать, что полностью контролирует Зеленского, чтобы получить преимущество в переговорах с Россией: «Зеленский согласен на мир, он согласен на выборы, он сделает всё, что скажут США, теперь очередь Москвы демонстрировать конструктив». Если бы это удалось, России пришлось бы либо искать возможность уклониться от дальнейших переговоров, при том, что такой манёвр было бы трудно скрыть от глаз не только наших противников, но и союзников (и он бы мало у кого нашёл понимание), либо соглашаться на переговоры в изначально невыгодной позиции: контроль над Запорожьем и Херсоном ещё не установлен, а надо что-то решать с прекращением огня. Кроме того непонятно как денацифицировать и демилитаризировать в последнюю минуту ушедший от поражения на поле боя режим. Да и гипотетическая замена Зеленского может оказаться хуже самого Зеленского.
Зеленский отказался подчиниться требованиям Трампа и, в сложной ситуации оказался уже президент США. К России ему идти не с чем. Он пытается заставить таки Зеленского унизиться и признать абсолютную зависимость. С этой целью не только делаются широковещательные заявления, но и предпринимаются некоторые шаги по сокращению военной поддержки Украины.
Трамп надеется, что ему удастся быстро сломать Зеленского и эти надежды не беспочвенны – на Украине, в том числе и в окружении Зеленского, много политиков, считающих, что надо поклониться Трампу. Но успех Трампа в покорении Зеленского не предопределён. На Украине, да и в самих США, много людей, считающих, что если пойти на поводу у Трампа, то он «сдаст Украину Путину», поэтому, мол, лучше бороться, выигрывая время.
Так что Зеленский может и не подчиниться. Ответ Трампа заключается только в дальнейшем снижении военной поддержки Украины, но если Киев падёт, армия прекратит сопротивление, а правительство покинет Украину, Трамп потеряет так необходимый ему козырь в переговорах с Россией – Москва будет фактически контролировать всю Украину и аргумент «давайте прекратим огонь, чтобы люди не гибли» больше не будет действовать. В этих условиях Россия будет способна и сама решить судьбу бывших украинских территорий и даже найти и легитимировать десятки бывших украинских политиков, мечтающих вернуться в статус действующих и потому готовых подписать с Кремлём всё, что угодно.
Таким образом, если Трамп будет давить слишком сильно, он может лишиться Украины и подставиться в США под обвинение в подыгрывании Путину, если недостаточно сильно, Зеленский может не испугаться и не пойти на уступки, и дальше играть «сильного лидера», «спасителя и отца отечества». Президент сверхдержавы, претендующей на глобальную гегемонию, оказался в цугцванге, куда его загнал своим неповиновением полностью зависимый от него, живущий за счёт США и безбожно ворующий мелкий диктатор. Причём выход из этого тупика целиком и полностью зависит от решений, которые будет принимать суперамбициозный непрофессионал с расшатанной психикой, окружённый некомпентентными и эгоистичными советниками. На определённом этапе политика США оказалась заложницей решений Зеленского.
Так или иначе, к выгоде или к убытку Трампа, США проблему Зеленского решат и с этой проблемой развяжутся. Но никуда не исчезнет проблема субъективизации слабых и зависимых в условиях бесполярного мира. Амбициозный украинский хвост далеко не первым попытался вилять неуклюжей американской собакой. Просто украинцы, в силу своего общего непрофессионализма и недальновидности, начали делать это публично и неприкрыто, не оставляя США возможности пойти на закулисные уступки и договориться. Как известно бунт на корабле должен быть подавлен любой ценой.
Но если «команда» формально не бунтует, лишь смотрит косо и тихо саботирует указания капитана, пытаясь подчинить последнего своей воле, то и давить такой тихий (по сути ещё не случившийся) бунт силой себе дороже. Можно не просто лишиться жизни, но, даже если удастся выжить и сохранить контроль над командой, при возвращении в родной порт адмиралтейство по голове не погладит, а скорее обвинит капитана в провокации бунта, со всеми вытекающими последствиями, вплоть до увольнения со службы и заключения в тюрьму (такие случаи в истории британского флота не единичны).
Сейчас лидерами «бунтующей команды» леволиберальных европейцев стали Стармер и Макрон. У них тоже мало дивизий и на первый взгляд их потуги проводить самостоятельную политику смешны. Но это вынужденная мера, поскольку США прекратили учитывать интересы союзников. При Трампе этот отказ от учёта интересов перешёл в терминальную стадию. Трамп попытался добиться антикитайского компромисса с Россией не только за счёт Украины (против чего никто в Европе не возражал – в Украине изначально видели исключительно механизм провокации России, поле боя и разменную карту, Запад купил территорию и население у украинского олигархата и считает себя вправе распоряжаться ими как вздумается), но и за счёт Европы (даже не Восточной, а всей, включая Западную).
Три президента (Обама, Трамп в свой первый срок и Байден) подначивали Европу на конфликт с Россией, обещали победу и компенсацию военных потерь за счёт трофеев. Поскольку это происходило ещё в рамках разрушавшегося, но не разрушенного до конца, однополярного мира и система взаимной ответственности сеньора (курирующей сверхдержавы) и вассала действовала, европейцы, входившие в эту систему на правах «баронов», не имели ничего против того, чтобы пожертвовать украинскими вилланами в интересах укрепления позиций западной системы.
Но тут Трамп сообщил им, что концепция поменялась. «Вольных баронов» больше нет, ресурсы для поддержания прежней системы закончились. Речь идёт о спасении США и Европа становится такой же периферией гибнущей империи, как Украина. Её тоже сбросят как балласт ради выигрыша времени, в расчёте на истощение противника, которому будет трудно переварить не только привыкшее к иждивенчеству постсоветское пространство но и ещё и жадную амбициозную Европу, оперативно разоряемую США.
Возможно европейские элиты и согласились бы с таким вердиктом Вашингтона, но, в отличии от наивных украинских коллег, они сразу поняли, что для них места в спасительном ковчеге не предусмотрено. После того, как они помогут его построить, американцы зайдут внутрь, задраят за собой дверь и оставят бывших союзников гибнуть в потопе смываемой волнами истории политико-экономической системы однополярного мира. Хозяева уехали, вишнёвый сад вырубают, Фирса забыли. Но в данном случае верных лакеев даже не забывают, их сбрасывают, как мешки с песком, с теряющего высоту аэростата.
Ну что ж, не только американцы – всё человечество потомки людоедов, которые когда-то, в доисторические времена, выжили, победив и съев своих конкурентов. В тяжёлые времена срабатывают оставшиеся с древности архетипы, просыпаются старые инстинкты и ласковый пудель внезапно становится дикой собакой Динго.
Загнанная Америкой в ловушку конфронтации с Россией, Европа не может выжить в нынешнем своём виде без победы. Одержать победу над Россией за счёт собственного ресурса Европа не может. Но она достаточно велика, чтобы вести с Россией бесконечную бесконтактную дипломатическую, политическую и финансово-экономическую войну с элементами горячей. Именно за такую войну и агитируют Стармер и Макрон.
Однако Европа не едина, в ней нарастает правоконсервативный (трампистский) поворот, а трампизм предполагает сосредоточение на внутренних проблемах США, концентрации контроля над американским континентом, экономическое подавление Китая и смену европейских леволиберальных элит правоконсервативными. Россия и борьба с ней для Трампа следующий этап.
В результате Европа не может преодолеть внутренние разногласия и выступить против России единым фронтом без возвращения в США к власти леволиберального правительства демократов либо (как паллиатив до выборов) принуждения Трампа к проведению байденовской политики (как в его первый срок).
С этой целью и Стармер, и Макрон совершают продуманные, согласованные и целенаправленные действия по расширению пространства конфликта с Россией таким образом, чтобы исключить возможность заключения масштабных договорённостей между Москвой и Вашингтоном. Отказ Киева от переговоров с Россией на сегодня основной, но далеко не единственный бастион с которого макроновский ЕС при поддержке стармеровской Британии планирует бороться одновременно с Путиным и Трампом.
Публичные рассуждения Стармера – главы правительства ядерной державы о готовности его страны к прямой военной конфронтации с Россией, с учётом разделяющего наши страны расстояния и отсутствия у Британии сухопутного контингента достаточной величины и оснащённости, чтобы его можно было использовать на фронте, равно как и отсутствие у России возможности высадить на Британские острова контингент, способный нанести Британии поражение в её логове, моментально переводит проблему в область ядерной конфронтации.
Макрон открыто говорит об использовании 290 французских ядерных боезарядров, число которых легко и даже в какой-то мере скрытно, может быть доведено до 530, без увеличения количества носителей (надо только дополнительные боевые блоки для ракет подводных лодок произвести) для создания ядерного зонтика ЕС. Он также заявляет о возможности размещения французского ядерного оружия вне пределов французской территории, в том числе на Украине. Для этой цели Париж может использовать 50 самолётов «Рафаль» — носителей ядерных крылатых ракет средней (до 500 км) дальности. 10 из этих самолётов предназначены для комплектования авиагруппы французского атомного авианосца «Шарль де Голь», но постоянно (между выходами авианосца в море) базируются на берегу, так что потенциально могут действовать и с наземных аэродромов. Это заявление – также вызов России и демонстрация готовности единственной ядерной державы ЕС к выводу конфронтации с Россией на ядерный порог.
Сегодня англо-французские потуги кажутся смешными – 50 крылатых ракет передового базирования не факт, что смогут достичь хотя бы одной цели. Но надо учитывать, что французская военная доктрина предполагает возможность нанесения первого ограниченного ядерного удара, в качестве «последнего предупреждения». Будучи рассредоточены по Европе вблизи российских границ «Рафали» — носители ядерного оружия ничем не будут отличаться от таких же обычных истребителей «Рафаль», которые можно разместить на тех же аэродромах. В таком случае взлёт любого «Рафаля» с европейского аэродрома будет вызывать ядерную тревогу в России, а массовый взлёт вынудит приводить в полную боевую готовность всю систему ПВО/ПРО. При этом ядерные крылатые ракеты могут использоваться в сочетании с обычными ракетами, а также с ложными целями что увеличит шанс преодоления системы ПВО/ПРО хотя бы в одном месте. Удар также можно наносить массированно по двум-трём крупнейшим городским агломерациям, находящимся в пределах досягаемости крылатых ракет. В таком случае прорыв даже одной ракеты к каждой цели обеспечит миллионные жертвы и неприемлемый политический и экономический ущерб.
Наконец, никто не может знать заранее, наносится по вам ограниченный или полномасштабный (всеми силами) удар. Следовательно и ответ России должен быть полномасштабным. При этом Россия готовилась к ядерной войне с НАТО, а не с отдельными его членами. Обмен ударами с Францией и/или Британией (которые сейчас имеют совокупно около 500 беоголовок, но на пике имели свыше тысячи и могут быстро вернуться к этим значениям) приведёт к полному уничтожению страны, атаковавшей Россию, но и России нанесёт серьёзный ущерб, а также полностью вскроет её систему ПРО, заставит её частично израсходовать боезапас и приведёт к частичному расходованию собственного ядерного арсенала. При этом намерения, остающихся за пределами ядерного столкновения США будут нам неизвестны. Такая ситуация потребует ответного удара всеми силами по всему НАТО (включая США), следовательно спровоцирует полномасштабную ядерную войну.
Макрон и Стармер прекрасно понимают насколько они повышают ставки и рассчитывают, что Трамп отступит перед угрозой выхода ядерного противостояния из-под контроля. Они, в принципе, озвучивают цену, которую президент США должен заплатить за их отказ от блефа на грани ядерной войны. От Трампа требуется вернуться к традиционной американской политике и, вместе с Европой, дальше бороться против России, поскольку, как было сказано выше, без российских трофеев нынешняя леволиберальная Европа выжить не может. Она всё поставила на карту победы над Россией, компромиссный мир для неё катастрофа.
ЕС в лице своих леволиберальных элит хочет присутствовать за столом переговоров по Украине (вместе с Украиной) и в результате желает получить замороженный по линии фронта конфликт, европейских «миротворцев» (фактически базы НАТО) на оставшейся украинской территории и дальнейшую политическую и экономическую конфронтацию с Россией при поддержке США. Сейчас франко-британская Европа выступает с позиции слабости, но в рамках переходного бесполярного мира Лондон и Париж пытаются использовать свою слабость, как сильную сторону – в случае конфронтации сильные теряют больше слабых, провоцирующих конфликт, чтобы в конечном итоге прийти к переговорам о создании нового многополярного мира уже с сильной позицией.
Это значит, что, хоть с Украиной рано или поздно придётся покончить – её все рассматривают как разовый инструмент и не планируют содержать украинское государство после того, как оно сыграет свою роль, но после Украины конфронтация продолжится даже если России удастся найти временный компромисс с США. Достаточно влиятельные, и даже в большинстве стран до сих пор правящие, леволиберальные элиты Запада, живым воплощением которых является не Стармер (стандартная британская партийная кукла), не Урсула фон дер Ляйен (стандартная евробюрократическая кукла), а вечно колеблющийся, но жутко амбициозный, привыкший рано или поздно получать желаемое (от женщины до президентства) и, в конечном итоге, всегда выбирающий обострение Макрон, в любом варианте, даже играя с позиции слабости, будут продавливать курс на конфронтацию, пытаясь заставить сильных уступить под угрозой самоубиться, но нанести им неприемлемый вред.
Это значит, что в ближайшие годы (может два-три, а может и пару десятилетий) пока не оформится новый мировой порядок, нам придётся жить в крайне опасном абсолютно неконтролируемом мире, где войну могут развязать не только те, кто может воевать, но и те кто воевать не может, но с позиции слабости эффективно вгоняет в военный кризис весь мир.
И не надо думать, что у них не получится. Когда-то казалось, что маргинальные, на тот момент, украинские националисты, мечтавшие о «крестовом походе» — войне Запада с Россией, навсегда останутся в своих «схронах», не выйдя за пределы кружков по-интересам. За тридцать лет игры с позиции слабости, они смогли убедить западные элиты не просто в желательности, но в неизбежности военного столкновения, от которого никому (кроме украинских националистов, рассчитывавших таким образом «сплотить нацию» на базе русофобии) не было никакой, даже теоретической, пользы.
Чтобы макронизированная Европа не организовала нам очередную столетнюю войну непонятно за что, надо трезво оценивать возможности и цели слабых и эффективно бороться с ними политическими, информационными, дипломатическими и экономическими средствами, ибо война – именно то, чего они добиваются.
ukraina.ru
