Экономическая и военная эффективность государств исторически была обусловлена контролем над морскими транспортными коридорами. Возьмем ли мы процветание Афинского полиса или пятисотлетнее колониальное доминирование Запада — в обоих случаях получим один и тот же рецепт успеха: проецирование военной мощи на моря и океаны, которое обеспечивало безопасность и стабильность торговых путей.
Нетрудно догадаться, что этот принцип имеет обратную силу: государства, которые теряли контроль над морскими торговыми путями, неизбежно приходили к своему краху. Так, например, произошло с Китаем, который, потерпев поражение в Опиумных войнах от британского флота и утратив контроль над Гонконгом, вступил в так называемый Век унижений (с середины XIX по середину XX века).
Российская империя во время Первой мировой войны, столкнувшись с блокадой на Балтийском и Черном морях, потеряла более 90% оборота своей внешней торговли.
Это историческое отступление позволяет посмотреть на российскую специальную военную операцию на Украине под новым углом наших стратегических интересов в пространстве Черного моря и логикой защиты этих интересов.
И сейчас все чаще западные аналитики стали писать о том, что именно Черное море является главным театром конфликта, а контроль над ним будет иметь решающее значение как для той, так и для другой стороны. А с точки зрения наиболее радикально настроенных «ястребов» Запада успешное вторжение Украины на Крымский полуостров — чуть ли не ключевой маркер победы Запада в его противостоянии с Россией.
Торговые ворота на Юг и Восток
Черное море столетиями играло огромную роль для России. Это и торговые ворота на мировой Юг и Восток. И плацдарм для обеспечения своего влияния на средиземноморский регион, который, в свою очередь, открывает дорогу в Мировой океан. И главный форпост, защищающий богатые и очень удобные для жизни южные территории страны.
Азовско-Черноморский бассейн — это 30% сегодняшнего грузооборота морских портов России: 191 млн тонн в январе‒сентябре 2022 года. Согласно данным Федеральной таможенной службы России, в минувшем году, несмотря на западные санкции, грузооборот почти не упал по сравнению с 2021 годом, а «импортный профиль» остался неизменным.
Через Черное море также проложены два ключевых газотранспортных коридора — «Турецкий поток» и «Голубой поток», связывающие Россию с Турцией, а через нее со множеством других стран. Совокупная проектная мощность обоих газопроводов — 47,5 млрд кубометров газа в год, что эквивалентно четверти объема экспорта Россией природного газа в 2021 году.
Черное море — это и кратчайший для России путь в Средиземное море, а оттуда на Ближний Восток, в Африку, Южную и Юго-Восточную Европу, Азию и Латинскую Америку. Словом, через это море пролегает путь во все ключевые регионы мира, значимость которых в условиях западных санкций только выросла.
«Для России доступ к Средиземному морю и уверенные позиции в Черноморском регионе всегда были неразрывно связаны. А с ними и экспорт российских углеводородов, продукции сельского хозяйства, военно-техническое сотрудничество и многое другое. Коллективный Запад, конечно, попробовал “отменить” Россию, но сделать это невозможно. Мир не ограничивается странами Запада. Мир — это еще и Алжир, Египет, Нигерия, Турция, Сирия, Саудовская Аравия, Иран и десятки других стран», — рассказывает Прохор Тебин, кандидат политических наук, независимый военный эксперт
Помимо этого пространство Черного моря играет огромную роль для ЕАЭС. «Например, Казахстан подавляющую долю своей нефти продает в Италию именно через черноморское пространство. Это около 18–22 процентов доходов бюджета страны, — рассказывает Александр Караваев, научный сотрудник Института экономики РАН, член научного совета АНО “Афанасий Никитин”. — Такое же большое значение для ЕАЭС с точки зрения Черноморского бассейна играет и экспорт зерна. Основные товарные потоки стран Центральной Азии с Запада идут через российское Черноморье и только во вторую очередь через Южный Кавказ».
Кроме того, по словам эксперта, черноморско-азовские проливы — это еще и доступ к внутренним водам России и Каспию, судовые компании которого работают по всему Средиземноморью. «Не случайно одна из постоянных тем переговоров в Евразийской комиссии — это либерализация доступа судовых компаний ЕАЭС через Волго-Дон и внутренние воды», — заключает Александр Караваев.
Напомним, что Волго-Донской канал играет важную роль в обеспечении транзитных перевозок по водным путям России, входящих в международный транспортный коридор «Север — Юг». В перспективе эта транспортная артерия позволит улучшить судоходное сообщение между Каспийским и Черным морями, а значит — обеспечит прикаспийским государствам выход в Черное и Средиземное моря, в Мировой океан, превратив их в важных игроков мировой торговли.
Как стать империей
История долгого пути России на Юг, к Черному морю, а также к прилегающим к ним регионам, Кавказу и Балканам показательна. Как и последствия, с которыми сталкивалась страна, когда сдавала свои позиции в регионе.
После исчезновения Киевской Руси Москве, терпеливо консолидировавшей вокруг себя земли, пришлось веками мириться со своим сухопутным статусом, который ограничивал ее торговые, политические и военные возможности. Чтобы пробиться к незамерзающим водам Балтийского и Черного морей, пришлось прождать несколько веков и пролить немало крови.
Только при Петре I Российская империя получила доступ к Балтийскому морю, а также продвинулась на кавказском направлении, где впервые столкнулась с Персией и Турцией. В итоге после серии войн с Османской империей Россия сумела закрепиться в Причерноморье, получив в свои владения не только полуостров Крым, но также восточное и северо-западное побережье Черного моря.
Все эти приобретения позволили России впервые создать мощный военный флот, выйти в Средиземное море и получить наконец доступ к мировым торговым путям. Фактически именно тогда произошло кардинальное изменение геополитического статуса империи.
При этом экономический вклад юга России рос чрезвычайно быстро. Так, если при Екатерине II черноморская торговля составляла всего 1% от общероссийской, то уже к моменту восшествия Александра I на престол этот показатель вырос до 7%. А по данным за 1831 год, товарооборот Черного и Азовского морей составлял солидные 63 млн рублей.
Советская власть в этом плане осталась верной геополитическим аксиомам империи. Вернув себе то, что было на время утрачено во время революционных потрясений, она продолжила укреплять и расширять свое влияние как в черноморском регионе, так и в Средиземном море.
А вот распад СССР привел к кардинальным изменениям, которые обернулись настоящей головной болью для постсоветской России.
Время возвращать паритет
С одной стороны, по итогам 1991 года Москва сохранила за собой лишь небольшой отрезок черноморского побережья с портом в Новороссийске, который в советское время играл второстепенную роль. Потребовалось немало времени и инвестиций, чтобы превратить его в современную экспортную машину.
С другой стороны, впервые за столетия Россия утратила военный паритет в черноморском регионе. Черноморский флот был поделен между Москвой и Киевом. А вместо былой военной инфраструктуры России досталась лишь морская база в Севастополе, переданная ей Украиной на правах аренды сроком на 20 лет.
Как следствие, ввиду отсутствия политической, экономической и военной мощи после распада СССР Москва стала быстро утрачивать свои позиции на южных границах, чем не могли не воспользоваться Турция и блок НАТО.
«Все более интенсивное проникновение в Черное море блока НАТО, а если конкретно, то США и Великобритании, было обусловлено не только стремлением к потенциальному сдерживанию России. Они хотели получить доступ к энергоресурсам региона, а также взять под контроль самый короткий путь в Центральную Азию — в регион, который также очень богат природными ресурсами и дает дополнительные рычаги давления как на Москву, так и на Пекин», — отмечает Прохор Тебин.
Уже в начале 2000-х годов происходит заметный сдвиг в региональной политической среде. В некогда близких России постсоветских республиках, Грузии и Украине, к власти приходят прозападные правительства в результате «революции роз» (2003–2004) и «оранжевой революции» (2004–2005). Вместе с тем в 2004 году Болгария и Румыния стали членами НАТО — событие, которое Россия тоже оказалась не в силах предотвратить.
В итоге к середине 2000-х годов три из шести причерноморских государств — Румыния, Болгария и Турция — были членами НАТО, а два других — Украина и Грузия — начали работать в тесном сотрудничестве с Североатлантическим альянсом. В считаные годы произошло кардинальное изменение геополитического рисунка региона.
В этом смысле понятно, почему прошедший в 2008 году саммит НАТО в Бухаресте стал для России «последней каплей». Если бы обещание о вступлении в Альянс Украины и Грузии было сдержано, то помимо других угроз на западном направлении Москва столкнулась бы с тем, что Черное море превратилось во внутреннее озеро НАТО.
Уже через пять месяцев после бухарестского саммита Альянса произошла пятидневная война между Грузией и Южной Осетией, после которой Москве удалось заблокировать возможности быстрой интеграции Грузии в Североатлантический альянс. А через шесть лет украинский Майдан обернулся государственным переворотом в Киеве и привел к тому, что Москва решилась на присоединение крымского полуострова. Среди прочего этот шаг был обусловлен тем, что ситуация на Украине угрожала блокадой важнейших торговых путей страны, а в перспективе ставило в уязвимое положение весь юг России.
С военной точки зрения это решение переворачивало всю диспозицию сил в Черном море на 180 градусов. Полуостров Крым — это глубоко выступающий в море плацдарм, позволяющий обеспечивать стратегическую глубину, которая при наличии необходимых военно-технических средств открывает возможности для зондажа практически всей акватории.
Однако вместе с возвращением себе главной жемчужины Черного моря Москва неизбежно должна была готовиться к нарастанию региональных угроз, проецируемых как непосредственно Украиной, так и Североатлантическим альянсом, в планы которого возращение России в черноморскую игру, очевидно, не входило.
Переход к противостоянию
Сигнальным событием, которое дезавуировало новую стратегию НАТО в Черном море, стало развертывание в Румынии первого сегмента системы противоракетной обороны комплекса Aegis Ashore. Однако ключевой вехой стал, конечно, варшавский саммит НАТО, прошедший в июле 2016 года, в результате которого черноморский регион окончательно вышел из тени Балтийского моря.
В частности, было обещано увеличение военного присутствия союзников в регионе — в воздухе, на суше и на море. Анонсировано увеличение числа визитов союзников в румынские и болгарские порты. А также объявлено о будущей интенсификации совместных тренировок и учений.
И действительно, с того саммита количество военных кораблей и авиации в районе Черноморья только росло. В акватории стали регулярно проходить совместные учения стран НАТО и военно-морских сил Украины.
Кроме того, постепенно нарастала активность разведки. По словам главы комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктора Бондарева, только в 2021 году количество полетов разведывательной авиации НАТО у государственной границы России выросло более чем на 30%.
Не обходилось и без провокационных плясок у берегов Крыма. Например, в ночь с 23 на 24 июня 2021 года, британский эсминец Defender прямо зашел в российские территориальные воды неподалеку от полуострова и был выдворен лишь предупредительным огнем.
Россия, в свою очередь, начала активно усиливать оборону Крыма и приступала к модернизации Черноморского флота. Так, с 2014 года на полуострове были размещены зенитные ракетные комплексы (С-300 и С-400), береговые ракетные комплексы («Бастион-П»), значительно усилены наземные войска и части морской авиации. Вдобавок уже на первом этапе Черноморский флот получил шесть подводных лодок, по три фрегата и малых ракетных корабля.
Таким образом, как пишет американский военный эксперт Марион Кипиани, «в сочетании с оснащением кораблей Черноморского флота КР “Калибр” на большей части акватории Черного моря сформировалась российская “зона воспрещения доступа”». Это позволило значительно улучшить защищенность южного фланга России, а также безопасность разработки морских ресурсов в своей исключительной экономической зоне.
Турецкий вопрос
Стоит, впрочем, сказать, что возможности НАТО по присутствию в черноморском регионе, хоть и росли все эти годы, но принципиально ограничивались Конвенцией Монтрё, а если точнее — политическими предпочтениями Турции.
«Анкара очень ревниво относится к своему положению собственника черноморских проливов и гаранта Конвенции Монтрё. Поэтому она не позволяет своим союзникам по НАТО обеспечивать полноценное морское присутствие в Черном море, иначе России было бы, конечно, намного тяжелее», — рассказывает Илья Крамник, научный сотрудник Центра североамериканских исследований ИМЭМО им. Е. М. Примакова РАН.
Именно поэтому после событий 2014 года ключевым игроком в черноморском регионе для России оставалась Турция, отношения с которой выстраивались нелинейно и непросто. Анкара отнюдь не была в восторге от того факта, что Россия вернула себе Крым. А еще меньше ей было по нраву решение Москвы о начале военной операции в Сирии, которая спутывала планы самой Анкары на востоке этой страны, как и во всем Восточном Средиземноморье.
Нарастив свое присутствие в Средиземном море (впервые с момента окончания холодной войны), Россия действительно резко изменила баланс сил в регионе. Успех в Сирии позволил Москве значительно увеличить свой авторитет и вес на Ближнем Востоке, а также получить дополнительные рычаги давления на Анкару, что не могло не нервировать последнюю.
Собственно, инцидент со сбитым Су-24 в Сирии в 2015 году, инициатива Анкары по созданию в Черном море совместного флота Болгарии, Румынии и Турции (которая, впрочем, так ни к чему и не привела) или развязывание конфликта в Нагорном Карабахе, на который Баку вряд ли решился бы без поддержки соседа, явно об этом сигнализировали.
Тем не менее все это не препятствовало развитию двусторонних прагматических отношений, в которых были заинтересованы и та и другая сторона. России было важно сохранить конструктивный диалог с владелицей черноморских проливов, чтобы поддержать свою группировку в Сирии и в Средиземном море, сдерживать аппетиты НАТО и развивать взаимовыгодное торговое и экономическое сотрудничество.
«Россия имеет ряд масштабных проектов с турецкой стороной: два газопровода, АЭС “Аккую”. Москва и Анкара также выстраивают диалог по ряду ключевых вопросов безопасности на Ближнем Востоке и за его пределами. А по итогам 2021 года Турция стала крупнейшим импортером продукции российского агропромышленного комплекса. Так что будущее черноморского региона напрямую завязано на то, как будут развиваться российско-турецкие отношения», — резюмирует Прохор Тебин.
К слову, вот почему, как только началась СВО, Анкара не только закрыла проливы, заблокировав доступ в Черное море для военных кораблей НАТО и России, но и сразу заняла роль главного медиатора между Киевом и Москвой. Для Турции невмешательство в конфликт третьих сил и активное посредничество между враждующими сторонами — главная гарантия того, что конфликтный потенциал в черноморском регионе не будет нарастать.
Уязвимости Крыма
Таким образом, за минувшие восемь лет России удалось значительно расширить и укрепить зону своего влияния на Черном море. Однако само ее положение в регионе нельзя было назвать прочным.
С одной стороны, отсутствие «сухопутного моста» в Крым постоянно генерировало опасность обрыва связи между полуостровом и материком (вспомним теракт на Крымском мосту), со всеми вытекающими отсюда последствиями. Было ясно, что Киев с большой долей вероятности попытается силой переписать события 2014 года.
С другой стороны, по мнению Василия Кашина, директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, под постоянной угрозой находился и весь Черноморский флот: «Так как Черное море сравнительно небольшое, хорошо просматривается и простреливается, достаточно иметь под рукой систему даже не самых современных береговых ракет и хорошие разведданные, чтобы нанести серьезный урон Черноморскому флоту». Вспомним утрату ракетного крейсера «Москва» в апреле минувшего года.
Наконец, оставалось невозможным и полноценное экономическое развитие Крыма без интеграции полуострова с экономикой и инфраструктурой Херсонской и Запорожской областей, а также ДНР и ЛНР, полагает Александр Караваев. «Даже вывоз зерновых в объеме, скажем, трех миллионов тонн оказывается затруднен, как и в целом развитие полноценного аграрного комплекса черноморско-азовского региона», — считает эксперт.
Исходя из этих соображений многие военные аналитики, кстати, полагали, что Россия, начав СВО, главную ставку сделает на южном направлении Украины, чтобы купировать возможные угрозы на море и обеспечить долгосрочную стабильность своего Юга.
Теперь же, в условиях реальности санкций, затягивания конфликта и стремительного насыщения Украины западным оружием (в том числе подводными беспилотниками) вопрос сохранения влияния на Черном море для России оказывается напрямую связан с контролем над всем побережьем Украины.
Рецепт победы и рецепт поражения
Что конкретно получит Москва, в случае успеха на юге Украины?
Во-первых, Россия сможет закрыть основную угрозу безопасности для флота, как и для всего Крымского полуострова, защитив и укрепив «сухопутный мост» в Крым, считает Василий Кашин. «В противном случае любая база, которая останется у Украины на черноморском побережье даже с самыми ограниченными вооружениями, будут нести огромную опасность для России», — уверен эксперт.
Во-вторых, это приведет Украину к полному экономическому краху. Лишившись портов в Херсоне, Николаеве и Одессе, Киев не только утратит свою экспортную инфраструктуру, но и основную долю того, что она, собственно, экспортирует — сельхозпродукцию (главным образом зерно). Такое поражение ему вряд ли удастся пережить.
В-третьих, Россия сама получит шанс превратиться в крупнейшего сельскохозяйственного игрока в мире, к тому же значительно усилив безопасность своих торговых путей по линии Север — Юг. Это особенно актуально в свете разрыва с Западом, на фоне которого так критично возросло значение торговли с Турцией, Ближним Востоком, Африкой, Азией и Латинской Америкой.
«Если Россия реализует свои планы и закрепится на Черноморском побережье, она получит потенциально мощнейшую экспортную инфраструктуру и колоссальные по важности и богатству сельскохозяйственные территории. Де-факто она станет крупнейшим монополистом в мире в этой отрасли», — считает Василий Кашин.
«Нужно иметь в виду, что к Черному морю примыкают Северный Кавказ, Кубань, Ростовская область — крупнейшие зерновые и рекреационные регионы России. А теперь у нас есть еще и Новороссия, то есть регионы, возвращенные в Россию, для которых Черное море как торговый маршрут тоже имеет очень большое значение», — напоминает, в свою очередь, Илья Крамник.
Наконец, в-третьих, увеличив свой геополитический вес на Черном море, Россия сможет кратно нарастить давление на Болгарию и Румынию, а также значительно усилить свои переговорные позиции с Турцией. По сути, успешное окончание СВО станет обрамлением той восьмилетней работы, которая была проделана за минувшие годы, открыв новую страницу в истории отношений России и Черного моря.
В случае же неудачи последствия для Москвы могут быть катастрофическими. Например, утратив Крым, Россия рискует столкнуться с блокадой ключевых торгово-экономических маршрутов, а весь накопленный военный потенциал в регионе фактически будет нивелирован.
Помимо этого в перспективе под угрозой может оказаться весь юг России, играющий ключевую роль в обеспечении продовольственной безопасности страны. И это не говоря уже о репутационных потерях и неизбежных утратах на Ближнем Востоке и на Восточном Средиземноморье.
Если же учесть крайне сложную ситуацию в Балтийском море в свете перспективы вступления в НАТО Финляндии и Швеции, Москва может оказаться де-факто закрыта на суше, как это уже было много столетий назад. А для выхода в Мировой океан придется стремительно наращивать транспортные коридоры на Дальний Восток и на Каспий.
expert.ru
