Меня всегда удивляли идеологисты. Не те толпы маргиналов, которые орут в социальных сетях «дайте нам идеологию», а умные образованные люди, рассуждающие о том, как не хватает нам идеологии и как было бы хорошо, если бы она была.
После чего, поднимающие очи горе и ждущие, что может быть с высоты кремлёвских башен наконец прольётся благодать и снизойдёт или будет спущена идеология.
Ибо не к Богу же они обращаются со своим ожиданием в умных глазах, абсолютно аналогичным маргинальному «дайте». Тем у кого есть Бог идеология не нужна – любое священное писание, не только православное и не только христианское, учит как жить в обществе, причём в конкретном обществе, для которого оно и писалось. Христианское, и в частности православное, священное писание отличается лишь большим универсализмом, то есть применимо почти для всех цивилизаций планеты.
Но идеологистам нужна светская идеология, которая будет восприниматься так же, как божественное откровение и станет обязательной для всех. Но это совершенно невозможно, если не прибегать к тоталитарному насилию.
Христианство давно выросло из коротких штанишек и не пытается насаждать веру силой, осознав в результате длительного эксперимента бессмысленность этого занятия. Масса скучающих по идеологии людей предпочитают оставаться атеистами, не принимая божественное откровение. Но, если значительная часть общества не желает принять сакральное, исходящее от высшей силы, то как же им навязать обыденное, исходящее от такого же человека?
Только принудительно. Но это мы уже проходили – все идеологизированные государства, построенные на принципе тоталитарного принуждения к принятию всеми и каждым одной идеологии в качестве единственно верной, были уничтожены грузом внутренних проблем. Кстати, перманентная агрессивность большинства тоталитарных режимов, как раз и является попыткой перенести внутренние проблемы на внешний контур. Даже нынешняя, априори беззубая, лево-либеральная ЛГБТ-«демократия», столкнувшись с неразрешимыми противоречиями внутри, пытается кусаться вовне.
Попытка насадить единую идеологию – верный путь к гражданской войне. Этот тезис прекрасно иллюстрируется проблемами окружающих Россию постсоветских националистических режимов, попытавшихся сделать имманентный любому современному обществу политический национализм, рассматривающий политическую нацию, как совокупность граждан, идеологией этно-национализма и закономерно срывающихся в нацизм (также латентно существующий в любом обществе, но требующий особых условий, в частности идеологизации национальной политики, для того, чтобы выйти на политическую арену в качестве серьёзной силы).
Идеологисты-теоретики, будучи умными и образованными людьми, не могут не понимать перечисленное выше. Но они же вроде бы стремятся к единству, которого и собираются достичь при помощи единой идеологии, которая как раз и ведёт к противостоянию, тоталитарному насилию и, в конечном счёте, к гражданской войне. Как это умещается в одной голове? А никак – это политическая шизофрения, распад сознания на две независимые системы, одна из которых вполне здраво оценивает актуальные политические события и даже предлагает остроумные решения локальных проблем, а другая верит в святость идеологии, которая якобы решает всё.
При этом записные идеологисты, говоря «дайте нам идеологию» (не уточняя какую именно, вроде бы абстрактную или какую-то новую) постоянно лукавят. Они точно знают какую именно идеологию они хотят. Большинство болеет марксизмом, на втором месте идеологизированные националисты, за ними идут достаточно многочисленные, но разбитые на отдельные группки (по гендеру, цвету кожи, пищевым предпочтениям, экологическим течениям и т.д.) либералы. Совсем мало идеологизированных консерваторов, но они тоже есть. Есть даже идеологизированные монархисты, хоть они-то точно должны были бы ориентироваться на православие, как идейный базис, но есть те, у кого православие является простым приложением к монархии – они постепенно смыкаются с сектой царебожников до полного стирания отличий.
Для того, чтобы проверить данное утверждение достаточно предложить идеологистам, в разгар их стенаний о «пропавшей идеологии», принять в качестве руководящей фашистскую идеологию и строить соответствующее государство. Они тут же окрысятся и пойдут в атаку. Не потому, что так уж не любят фашизм, многие идеологисты, особенно из числа безграмотного маргиналитета, но не только, называя себя марксистами, социалистами, националистами, либералами, высказывают вполне фашистские идеи, просто не знают об этом, ибо ничего в своей жизни, кроме чата в котором спорят, не читали. Что же касается умных, то они пытаются модернизировать свою идеологию, не замечая, как она смыкается с чужой, которую такие же умные тоже модернизируют.
Просто у каждого из них есть сверх-идея. Каждый уже является приверженцем определённой идеологии. Обычно приверженность эта сводится к названию, двум-трём лозунгам и утверждению, что «внедрение» этой идеологии в массы немедленно приведёт к всеобщему счастью. При этом, называющие себя марксистами, посмеиваясь над крестьянином из фильма Чапаев, спрашивавшего у Василия Ивановича за коммунистов он или за большевиков (кстати, киношный Чапаев сам не знал), не понимают, что разницы между коммунистами и большевиками не было в конкретный период (1917-1952 год), в конкретной стране (РСФСР/СССР), а в принципе-то разница огромная (как между атомной электростанцией и атомной бомбой).
В свою очередь современные либералы уверены, что либерализм – это свобода меньшинств, хоть на деле это – идеология провозглашающая примат личного над общественным, а общественного над государственным. Она фактически отрицает наличие у государства интересов, отдельных от интересов гражданского общества и видит в нём только слугу гражданина, хоть государство, как и гражданин, является одновременно и слугой, и хозяином. Диалектика…
В общем, люди не просто сражаются за то, что невозможно реализовать, но они даже не понимают за что именно они сражаются. Идеология видится им чем-то вроде «горящего сердца Данко», за которым толпа идёт добровольно и радостно. Но они забывают, что народ шёл за горящим сердцем ровно до того момента, пока ему грозила опасность всеобщего уничтожения, вынуждавшая его консолидироваться в тёмном лесу, вокруг единственного источника света. Как только были достигнуты пригодные для жизни места – люди занялись своими делами, а горящее сердце потушил осторожный человек.
И это не просто образ, тем более не негативный образ – это глубокое интуитивное философское осмысление Горьким пользы и вреда идеологии. Сплачивавшее в минуту опасности горящее сердце, с момента достижения спокойной гавани становилось опасным источником общественного возбуждения, который помешал бы людям спокойно обустроить свою жизнь на новом месте.
Разного рода идеологии и идеологические политические системы заняли в истории человечества короткий период (с начала по конец ХХ века). За это время они доказали свою полную непригодность для эффективного государственного строительства. В этом плане идеология, как допинг в спорте – даёт быструю мобилизацию организма, но при попытке длительного использования ведёт к столь же быстрой деградации.
Именно поэтому с начала ХХ века новые идеологии так и не появились. Всё что мы имеем сейчас работает только с приставкой нео-: неолиберализм, неокоммунизм, неофашизм, неонацизм, неоклерикализм, неоконсерватизм. При этом внутренне все эти нео- очень друг на друга похожи, не случайно все эти неоидеологии присутствуют на всех майданах, где, в тесном сотрудничестве друг с другом, выступают против государства – против любого государства, даже против американского государства. При попытке его деидеологизации (частичной, но достаточно глубокой) Трампом левые правые и серо-буро-малиновые выступили единым фронтом, поддержали же его деидеологизированные стихийные традиционалисты (рэднэки). Ибо традиция – не есть идеология – это политико-исторический геном общества, делающий его единым организмом и воспринимаемый на уровне инстинкта (впитывается с молоком матери).
Потому идеологисты и обращаются к деидеологизированному государству с требованием ввести, наконец, идеологию. Без государственной силы они не могут принудить остальное общество, разделить их взгляды. Не могут потому, что пережив идеологический кошмар ХХ века, большинство обществ поняли, что обязательная идеология несёт в себе разрушительный заряд, а построенное на её базе государство опасно для своих граждан.
Взгляните на Украину – её малограмотная «элита» опоздала на идеологический праздник ХХ века – тогда эти люди были всего лишь провинциальными чиновниками идеологизированной империи большевиков. Но поскольку другого метода государственного строительства (кроме воссоздания идеологизированного государства) они не знали, они построили националистическую идеологизированную систему. Буквально на наших глазах эта система за тридцать лет сожрала и украинское государство, и так и не успевшую сформироваться нацию, и миллионы конкретных людей.
При этом масса украинских идеологистов, организовываших кто первый, кто второй майдан, а кто и оба, проиграв внутривидовую борьбу за фюрерство своим нацистским коллегам, перебрались в Россию и моментально примкнули к различным идеологическим кружкам, став ярыми антифашистами и «главными» поборниками СВО.
Они дистилированные, чистейшей воды идеологисты. Они не поняли, но прочувствовали на собственном опыте, что кормит любая «идеология». При этом, чтобы стать идеологистом не надо даже уметь читать, тем более не надо быть грамотным. Надо только иметь лужённую глотку и громко кричать «Даёшь!» и «Да здравствует!»
Грамотные российские идеологисты-теоретики ненавидят этих пришельцев за их эффективность. Они (пришельцы) как Ленин, который быстро понял, что марксизм не догма и начал успешно приспосабливать эту меняющуюся и, главное, легко меняемую не догму под свои практические нужды. У них гигантский практический опыт организации современных революций, которые, в отличие от революций XIXи ХХ веков опирались не на одну идеологию, а на весь их спектр.
Выше я писал, что правые и левые шли свергать государство плечом к плечу с фанатами здорового образа жизни и любителями вышивать крестиком, так как государство, действуя в интересах общества, а не идеологизированных бандитов мешало им реализоваться в качестве «вождей» и «вождиков», куда-то ведущих, но ни за что не отвечающих. Вот этот-то опыт и создал циничных украинских идеологистов-практиков, спокойно втапытвающих в грязь своих российских коллег-теоретиков, так как последние держатся каждый за свою идеологическую кормушку (за ту горку, у которой он царь горы), а практичные пришельцы легко меняют свои взгляды, даже не пытаясь объяснить, как это случилось.
Какая-то часть общества всегда будет нуждаться в вождях. С этой части и кормятся нюхом чувствующие смену общественного запроса практики, готовые отстаивать сегодня то, что клеймили вчера, в отличие от нудных теоретиков, которые «всё пишут и пишут, немцы какие-то, конгресс». Теоретики искренне верят, что они могут принести счастье всему человечеству. Поэтому они, пытающиеся доказать праведность своей теории, мене опасны, чем безмозгло-циничные практики, усвоившие одно – людей надо в любой форме позвать «грабить награбленное» или «взять всё и поделить». Чем больше в обществе маргиналов, тем больше адептов откликнется на призыв.
Но вот знамя надо менять в соответствии с переходящей политической модой. Поэтому у практиков в запасе мешок идеологий – на любой цвет, вкус и запах.
Эти-то две вещи: отсутствие на протяжении столетия новых идеологий и явная готовность нуждающейся в вожде части общества ориентироваться на откровенных аферистов, и свидетельствуют о том, что эпоха идеологий прошла. Дантон и Робеспьер, Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин, Гитлер и Муссолини, Перон и Салазар, Мао и Кастро были очень разными людьми. Они создали совершенно разные режимы и даже декларируемые цели у них были различны. Их объединяет одно – они, как и нынешние идеологисты-теоретики, верили в идеи которые проповедовали. Нынешние практики ни во что не верят, для них идеологизм – просто бизнес, причём бизнес аферистический, в котором адепт выступает не партнёром, даже не «винтиком» в машине построения прекрасного будущего, а обычным лохом, которого разводят на деньги.
Выродился идеологизм в аферизм, а аферистические политические системы существовать не могут. Если же, как украинская, временно создаются, то тут же рушатся, погребая под обломками всех, кто не успел убежать.
ukraina.ru
