Заявления Трампа о претензиях на Гренландию и Панамский канал, а также о присоединении Мексики и Канады к США могут показаться экстравагантными в привычной для нас послевоенной системе координат: суверенитет, нерушимость границ и тому подобное. Но на это можно посмотреть и иначе — тогда все будет выглядеть куда как реалистично. Особенно если признать, что нынешняя смена власти в Вашингтоне имеет все признаки революции — как во внутренней, так и во внешней политике. Притом что не только для Соединенных Штатов, но и для многих стран мира, включая все западные, как мы это наблюдаем в последние три года, вопрос стоит не о поддержании статус-кво, которого не может быть по определению в эпоху тектонических перемен в мире, а о выживании в качественно изменившейся среде обитания.
Дело в том, что послевоенной ялтинско-потсдамской системе в этом году исполнится 80 лет. Срок немалый. Сошлюсь на недавний доклад ИМЭМО с ежегодным прогнозом на 2025-й. Там делается вывод о «практически полном развале» этой системы «с ее договорами и институтами». И отрицать это трудно — в том числе нам, если посмотреть на распад СССР и Югославии, на то, что по окончании холодной войны так и не было формального урегулирования ситуации в Европе, которое могло бы обновить послевоенный миропорядок с учетом новых реалий.
Но этого сделано не было по вине Запада, который считал, что ему нет нужды договариваться с «побежденной» Россией. Все осталось как было. НАТО и Евросоюз продолжили расширение, что являлось частным случаем расчета на автоматическое распространение гегемонии Запада на весь остальной мир — своего рода геополитический конец истории. Теперь даже американские политологи (скажем, Бен Роудс, спичрайтер Барака Обамы) публично признают, что никакого либерального порядка больше нет в природе. И из этой реальности надо исходить.
Может, нам проще все это признать, так как у нас не было никаких ставок, кроме абсолютно иллюзорных, в «однополярном моменте», или, другими словами, в глобальной империи США/Запада. Неформальный Pax Americana уютно сосуществовал в международной системе с центральной ролью ООН. Но времена изменились. И судя по реакции американского истеблишмента на «геополитический вызов» со стороны России, Китая и всего незападного мирового большинства / Глобального Юга, что отчасти связано с четырьмя десятилетиями глобализации, необходим переход к ручному управлению, то есть консолидации западных стран на откровенно имперской основе. Мышеловка с этим сыром должна же была когда-то захлопнуться.
Никто не оспаривает тезис о том, что история вновь обрела значение. Именно обращение к истории расширяет горизонт того, что вдруг стало возможным. Еще в XIX веке многие писали, в том числе Николай Бердяев, о Новом Средневековье и новом феодализме. Уже в наше время те же постмодернисты предсказывали, что маятник истории, особенно если он достиг пресловутых коммунистического и либерально-капиталистического концов истории, качнется в обратном направлении.
А что там было в истории и какой отпечаток она оставила? Там была доктрина Монро, где американцы «самоопределили» Панаму от Колумбии, чтобы построить Панамский канал. После Второй мировой войны США унаследовали все прежние западные империи, включая Британскую. Была американская революция, она же Война за независимость от Лондона. Тогда 40 тысяч американцев предпочли верность английской короне и создали то, что в 1867-м стало Канадской Конфедерацией. Вашингтон неудачно пытался завоевать Канаду в войне с Великобританией в 1812-1814 годах. Удачнее получилось с Испанией в середине XIX века и затем в его конце, когда США присоединили Флориду и установили свое господство на Филиппинах. Огромную часть своей территории — Луизиану — купили у Наполеона, а у России — Аляску.
Чем не «транзакционная дипломатия», которую исповедует новая республиканская администрация! Так что имеет место возвращение в историю: просто переходный период затянулся, да и условия должны были созреть для столь радикального и циничного переформатирования/передела мира.
Потом реиндустриализация Америки за счет европейских союзников требует гарантированного рынка — как минимум в 600 миллионов человек. Уже не говоря о ресурсах, в том числе энергетических, которые востребует не только майнинг биткоинов, но и искусственный интеллект. С этим неплохо у Канады с ее незначительным населением. Более того, Канадский Арктический архипелаг, который еще надо освоить, вместе с Аляской и Гренландией дают выход в перспективную Арктику, сопоставимый с российским. Тут срабатывает аргумент о том, что Оттаве не надо будет тратиться на оборону, в то время как НАТО превращается в еще одну мышеловку для союзников с требованием Вашингтона об увеличении ими расходов на оборону до пяти процентов ВВП (с нынешних двух процентов!).
В конечном счете все будет решать экономика. У Вашингтона два мощных рычага — доллар и доступ к своему рынку. Есть и третий — санкционное давление: Россия, устояв под ним, показала, с чем могут столкнуться остальные, которые явно не справятся, не обладая нашей уникальной самодостаточностью. Проблемы Мехико и Оттавы с проницаемостью границ для миграции и наркотрафика не повиснут в воздухе.
Свою роль сыграет то, что смена режимов, которые тоже для этого созрели в рамках комплексного кризиса западного общества, перекочевала в набор инструментов ведения дел с союзниками. Илон Маск этого не скрывает, поддерживая Партию реформ в Великобритании и заявляя о необходимости объединения всех пяти англосаксонских стран в нечто целое — та же Британская империя, только под другим лидерством.
Надо помнить, что индустриализация Канады состоялась в годы Второй мировой с легкой руки американцев, которые затем их привязали к себе Автопактом. По этому же пути Вашингтон пошел с Мексикой. Для обеих стран вызревает обновление трехсторонней зоны свободной торговли, переформатированной Трампом в его первое президентство. В свое время Петр Столыпин в полемике со Львом Толстым писал, что «нищета — худший вид рабства». Поэтому идейно родственные американским консерваторам политические силы в западных странах вряд ли будут долго выбирать между призрачным суверенитетом (в Европе он особенно был не в чести после 1945 года) и благосостоянием своих граждан, которое вполне может быть обеспечено за таможенной и энергетической границей США. Оборона и так вся зависит от Америки.
Если мы стоим у истоков «консервативной волны», накрывшей Соединенные Штаты, можно предположить и то, что, выкраивая себе — методами голого империализма — пространство развития в Северной Америке, Западном полушарии, а то и в трансконтинентальном формате, Вашингтон имитирует нашу идею Большого Евразийского партнерства, созидаемого на иной, межгосударственной основе (это относится и к БРИКС). Но тут захлопывается еще одна ловушка, в которую себя загнали западные элиты на волне русофобии, а именно что пришло время спасать Запад и его образ жизни от «авторитарных» России и Китая: нет другого пути, иначе как перейти на качественно новый этап западной сплоченности/солидарности.
Это могут быть и всеобъемлющая зона свободной торговли, и валютная зона, и много чего еще. Но суть будет одна: время суверенитета на Западе прошло. Надо вкладываться в общий, а американские мегафонды типа «Блэкрок» уже вложились в контрольные и блокирующие пакеты акций системообразующих банков и компаний союзников.
Поэтому, каким бы худосочным ни казался сам себе западный поросенок, он вполне сгодится для англосаксонского волка. Тут решать электорату самих западных стран. И слава богу, что наконец-то занялись собственными делами! Посмотрим, как у них это получится. Главное, чтобы не мешали нам. К сотрудничеству же на суверенной, межгосударственной основе с любыми странами мы всегда открыты.
Автор — ректор Дипломатической академии МИД России
