Листая подшивки петербургских газет конца XIX — начала ХХ века в Российской национальной библиотеке, я заметил, что в разделе о происшествиях очень много сообщений либо о подброшенных младенцах, либо об обнаружении умерщвлённого младенца. Почему это происходило в столице Российской империи?
Страшные находки
Новости партнеров
С подачи ряда кинематографистов и публицистов мы должны только и делать, что лить слёзы по России, потерянной в 1917 году. Достаточно вспомнить фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли», который вышел в 1992-м. В этой подаче дореволюционная Россия предстаёт христолюбивым и благополучным царством-государством по главе с помазанником Божьим. И жили бы мы счастливо, поживали, если бы большевики на деньги германского кайзера это царство не разрушили, чтобы вместо него построить государство, в котором жить нельзя.
Кстати, фильм всё того же Станислава Говорухина «Так жить нельзя» стал лауреатом IV российской кинематографической премии «Ника» (1991 год) сразу в трёх номинациях: «Лучший документальный фильм», «Лучшая режиссёрская работа», «Лучший сценарий». И это очень хорошо показывает настроения тогдашней богемы. Правда, через 20 лет после того, как «Так жить нельзя» вышел на экраны, Говорухин признался: «Я совершил очень низкий поступок, сняв вот эту картину, от которой многие из вас в бешеном восторге». Так или иначе, этот фильм Говорухина, наряду с другими произведениями перестроечного киноискусства, например, «Собачьим сердцем» Владимира Бортко, нанесли сокрушительный удар по самосознанию советского человека, чем содействовали разрушению советского строя и советского государства.
А какую Россию мы потеряли в 1917-м? Россия была гигантской империей. Возглавлял её помазанник Божий. Государственной религией было православие. Всё так. По идее, подданные Российской империи должны были бы придерживаться христианских норм поведения. И тем не менее — что ни день, то сообщение об убийстве младенца или криминальном отказе от детей.
Вот доказательства.
«29-го июня, в 10 часов утра, из реки Карповки, против дома №24, вытащен всплывший труп новорождённого младенца мужского пола, который помещён в покойницкую Петербургской части» («Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» №141, 1 июля 1900 года);
«29-го июня, в 4 часа пополудни, в доме №17 по Апраксину переулку в подвале найден труп новорождённого младенца женского пола. Тело младенца отправлено в покойницкую Обуховской больницы, а к поиску виновных приняты меры» («Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» №142, 2 июля 1900 года);
«В ночь на 6-го июля у спуска набережной реки Фонтанки, против дома №197, были усмотрены подкинутые два младенца около недели от рождения, по-видимому, близнецы. Младенцы эти были завёрнуты в женскую рубашку, и на их шеях надето по крестику. Оба младенца отправлены в с-петербургский Воспитательный дом» («Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» №146, 7 июля 1900 года);
Новости партнеров
«12-го июля, в 11 часу вечера, на Лесном участке, на Объездной улице, усмотрен неизвестно кем подкинутый младенец женского пола. Крестьянка Елисавета Данилова, проживающая в доме №14 по Выборгскому шоссе, изъявила желание взять младенца к себе на воспитание.
12-го июля, днём, в Удельном парке был усмотрен неизвестно кем подкинутый живой младенец мужского пола 2—3 месяцев от рождения. Младенец этот отправлен в воспитательный дом, а к розыску виновных приняты меры» («Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» №152, 14 июля 1900 года).
И дальше с такой же периодичностью. Сейчас в нашей стране, в контексте переживаемого ею демографического кризиса, в моде пропаганда многодетности. Один депутат Государственной думы, лидер одной из фракций, в эфире одной из ведущих радиостанций страны громогласно призвал сограждан обратиться к многодетной традиции предков. Послушать нынче некоторых российских политиков, так создаётся впечатление, что народ наш до 1917 года очень сильно заботился о своём преумножении. А создатели фильма «Мумия» — так те вообще ничтоже сумняшеся обвинили в убыли русских людей большевиков в связи с тем, что те разрешили аборты и учредили свободный гражданский брак.
Я вовсе не против многодетности. Но я против мифологии. До революции детей рожали как бы «про запас». Детская смертность в Российской империи была очень высокой. Открываем исследование Николая Александровича Рубакина «Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы», изданное в 1912 году, и читаем: «В 1905 г. из каждой 1000 умерших обеих полов в 50 губерниях Европейской России приходилось на детей до 5 лет 606,5 покойников, т.е. почти две трети. Из каждой 1000 покойников мужчин приходилось в этом же году на детей до 5 лет 625,9, из каждой 1000 умерших женщин — на девочек до 5 лет — 585,4. Другими словами, у нас в России умирает ежегодно громадный процент детей, не достигших даже 5-летнего возраста, — страшный факт, который не может не заставить нас задуматься над тем, в каких же тяжёлых условиях живёт российское население, если столь значительный процент покойников приходится на детей до 5 лет».
В исследовании «Россия в цифрах» обобщены и проанализированы материалы Всероссийской переписи населения 1897 года. Я понимаю, о чём пишет Рубакин. Моя бабушка, Анна Георгиевна Маева, была десятым ребёнком в семье и единственным выжившим (моя прабабушка, Пульхерия, по семейным преданиям, была уверена, что Бог не забрал её десятого ребёнка благодаря тому, что она совершила пешее паломничество из её родной Одессы к мощам Киево-печерской лавры). Исследование Николая Александровича Рубакина было переиздано в 2012-м, но вряд ли об этом знают наши политики.
Петербургские подавалы
Ясно, что политикам некогда читать книги, в библиотеках листать дореволюционные газеты. Им важно быть в тренде. Но если бы политики всё же полистали дореволюционные газеты, они бы задались вопросом, почему в те благословенные времена женщины бросали тех, кого выносили в своей утробе, а порой, идя на смертный грех, умерщвляли плод своей плоти.
Кто это? Что это за женщины такие? Назовём несколько вариантов. Либо какая-то жена рабочего, не могущего прокормить «лишний рот», либо рабочая женщина, которая, живя в городе, не хотела рожать «про запас», либо какая-нибудь деревенская девица, которая приехала в Петербург на заработки и «понесла» от случайной связи, либо уличная девка. Причём все варианты порой могли сойтись в одном лице. Крестьянка могла работать на каком-нибудь предприятии, например, на мануфактуре, и подрабатывать иногда проституцией.
Новости партнеров
Проституция в прекрасной России прошлого (в отличие от «большевистской совдепии») была разрешена. Ещё 8 октября 1843 года в Санкт-Петербурге при медицинском департаменте был создан Врачебно-Полицейский комитет (ВПК) для надзора за уличными женщинами. В российской столице существовало два разряда проституток: бланковые (те, кто работал самостоятельно) и билетные (те, кто работал в публичных домах). Так, в 1879-м в Петербурге насчитывалось 206 «гнёзд разврата».
Пунктами вербовки в публичные дома часто служили… полицейские участки, куда в ходе облав по трущобам Петербурга забирали девушек, как правило — крестьянок, без документов. В докторской диссертации Петра Евграфовича Обозненко «Поднадзорная проституция в Санкт-Петербурге по данным Врачебно-Полицейского комитета и Калинкинской больницы» механизм этой вербовки описан следующим образом:
«Перед несчастной бездомной девушкой проходят толпы сытых, весёлых, нарядных женщин. Какими счастливыми и довольными они выглядят! Как шумно и развязно они ведут себя! С каким почтением смотрят на них полицейские служители! Нет ни следа того презрения, насмешек, которые бы встретили такие продажные женщины в родной деревне девушки. „Встань под надзор Комитета! Я тебя обую и одену», — шепчет ей на ухо содержательница дома терпимости. В душе несчастной девушки начинается жестокая борьба: после нищеты, грязных, вонючих трущобных углов — всё кажется ей роскошью, перспектива лёгкой, весёлой, обеспеченной жизни отуманивает её мозг».
Вчерашние крестьянки составляли 65% сексуально-продажного контингента столицы Империи. 29% процентов петербургской армии жриц любви составляли представительницы городского сословия — мещанки. Прежде чем заняться торговлей собственным телом, эти женщины работали портнихами, папиросницами, шапочницами, чулочницами, башмачницами. Особенно много было портних.
«Этот класс ремесленниц — самый обширный в столице; нигде нет такой конкуренции, такого упадка цен, такого превышения предложений над спросом», — объясняет Обозненко.
Борис Ильич Бентович в книге «Торгующие телом. Очерки современной проституции», изданной в 1907 году, отмечает, что большинство мещанок начали жизнь в городских трущобах:
«Дети и подростки тут знают всё и видят всё. Самые несдержанные бесчинства разврата проходят перед ними как нечто привычное и нормальное. Ничего нет удивительного, что девушка, воспитанная в такой среде, сливается с течением грязного, зловонного потока».
Удовлетворение клиентов, как правило, происходило в разваливающихся угловых квартирах: полы со щелями, покрытые толстым слоем грязи; обои, испещрённые пятнами раздавленных клопов; чёрные от копоти потолки; грязные оконные стёкла.
«Воздух в этих квартирах настолько удушлив, что даже летом, при открытых окнах, почти невозможно дышать. Во всех щелях — мириады клопов, тараканов и других насекомых», — засвидетельствовал санитарный врач Аркадий Николаевич Рубель в отчёте за 1899 год.
Спрос на шлюх возрастал, как отмечают современники, после длительных постов. В эти дни на Сенной площади вырастали деревянные кабинки, где происходили случки. Санитарные врачи ужасались: сенные «подавалы» не выходили из кабинок по 18 часов в сутки. Приблизительно та же картина наблюдалась рядом с Никольским рынком, окружённым трущобами и доходными домами. Ласки в этом районе стоили всего ничего: 30—50 копеек. Для сравнения: на Сенном рынке за 50 копеек продавали килограмм несвежей требухи или сотню раков.
Недалеко от Сенной была налажена и торговля детским телом. В доме №51 по Садовой улице, напротив Юсуповского сада, близ Малковых трущоб, где обитали представители социального дна, в 90-е годы XIX века располагалась гостиница «Белград», куда, по свидетельствам очевидца, «по грязной лестнице поднимались какие-то мужики, похожие на торговцев, в больших барашковых шубах, и вели за руки крохотных девочек».
Александр Иванович Фёдоров в брошюре «Позорный промысел» (1901 год) приводит ответы девиц на вопрос, почему они занимаются проституцией. 21% ответили, что им «захотелось погулять», столько же заявили, что «это лёгкий заработок», 17,5% торговали собой из-за того, что «не хватает заработка»; 14% — из-за того, что «потеряли рабочее место»; 9,5% «сманили подруги»; 6,5% «отвыкли работать»; 5,5% заблудили по той причине, что «бросил любовник», а 5% — потому, что «запьянствовали».
Фёдоров рассказывает интересный случай. Приходит молодая и красивая девушка лет 17-ти, «просто, но чисто и прилично одетая», в публичный дом и настойчиво просит принять её. При гинекологической проверке выясняется, что она — девственница. По этой причине девушке отказывают в её просьбе. На следующий день она является опять и заявляет, что минувшей ночью утратила невинность с господином, которого сама пригласила.
«Это ещё не вкусившая запретного плода! — восклицает автор брошюры „Позорный промысел». — Чьё тут было влияние? Скорее всего, знакомство с потерявшими уже стыд сверстницами!»
Естественно, для проституток частые «случки» оборачивались рождением нежелательных детей, от которых они избавлялись, а для их клиентов — венерическими заболеваниями. Так, львиная доля коммерческих объявлений в «Петербургском листке» — это реклама лечения сифилиса.
Петербургские травиаты
Нельзя утверждать, что власти не обращали внимания на «падение нравов». Та же брошюра «Позорный промысле» была напечатана в типографии Санкт-Петербургского градоначальства. Била в набат и общественность. Так, в январе 1900 году в Петербурге было основано Российское общество защиты женщин (РОЗЖ), целью которого было «содействие предохранению девушек женщин от опасности быть вовлечёнными в разврат и возвращению уже падших женщин к честной жизни».
А за 14 лет до этого вышло в свет исследование известного петербургского журналиста и писателя Владимира Осиповича Михневича «Язвы Петербурга», в котором он в частности на основе изучение полицейской отчётности описал процесс вовлечения в девушек в проституцию.
«Из книги г. Михневича мы видим, что зараза идёт сверху вниз, от богатых классов к бедным, от образованных к необразованным. В высших классах развилась роскошь, привычки жить не по средствам, стремление к лёгкой наживе, к вредным, позорным наслаждениям. Очевидная вещь, что и лечение должно идти тоже сверху вниз, посредством „оздоровления» той среды, из которой распространяются язвы роскоши, хищений, продажности, проституции и. т.д.», — читаем мы в рецензии на исследование Михневича в журнале «Русская мысль».
В «Язвах Петербурга» Михневич касается и демографии: «Может быть, не найдётся другого города более антисемейного, чем наша северная Пальмира — „краса полночных стран». Прежде всего, поражает огромное, совершенно исключительное преобладание в составе петербургского населения числа холостых и не состоящих в брачных парах индивидуумов над числом семейных людей».
Автор рецензии в «Русской мысли» на исследование Михневича, полагая, что лечение «язв общества» начнётся с оздоровления его верхов, показал себя очень наивным человек. Верхи продолжали гнить. Если «мужики» пользовались «подавалами» на Сенной площади или на Никольском рынке, то «господа» прибегали к услугам «дам с камелиями».
Борис Бентович оставил портрет некой Татьяны Г.: «32 года. Интересный тип образованной проститутки. Бывшая гувернантка. Не красива, но очень чутка и интеллигентна». Эта самая Татьяна Г. жила с двумя дочерями на руках. Чтобы поддержать себя и их, записалась сразу к трём сводням, «которые весьма ценят остроумных и интеллигентных особ». Работы было хоть отбавляй. Зарабатывала Таня по 300—400 рублей в месяц. Денег хватало на дорогие оригинальные наряды, воспитание дочерей, съём просторной квартиры с окнами в сад и содержание прислуги. Конечно, дома никто не догадывался, чем занимается Татьяна. Морально сексуальные сеансы её весьма утомляли.
«Приходилось всегда ломаться и интересничать, чтобы понравиться господам из „приличного общества», да при том ещё проделывать всякие противоестественные гадости, потому что „приличные господа» на это весьма падки», — объясняет Таня Г.
В итоге один «приличный господин» заразил Таню сифилисом. И сводни отказались от её услуг.
Можно сколько угодно подсчитывать, сколько большевики получили от немцев денег на революцию — жёлтая пресса 90-х таким счетоводам в помощь. Но нельзя не признать, что царская империя гнила изнутри, заражённая социальным, духовным и нравственным сифилисом. Заразил её этим сифилисом капитализм — тот строй, где всё продаётся, и всё покупается, в том числе человеческое тело. Жертвами этой купли-продажи были, в том числе невинные младенцы, чьи трупы то и дело всплывали в реках и каналах Петербурга.
Автор — журналист, историк, общественный и политический деятель, один из основателей российского движения ультрас, председатель регионального отделения партии «Родина» в Санкт-Петербурге
