Президент России ужесточает и стратегическую риторику, и конкретные политические решения по отношению и к западным партнёрам, и во внутренней политике. Новая русская дипломатия – жёсткая, сильная и бескомпромиссная. Некоторые даже говорят, что такого Путина мы не видели со времен “Мюнхенской речи” 2007 года. Новая внутренняя политика направлена на укрепление государства, даже если это идёт вразрез с навязываемыми нам извне “демократическими” стереотипами.
Ковидобесие, в которое погрузился весь земной шар, как-то отодвинуло на поля информационной повестки важнейшие стратегические вопросы внешней и внутренней политики. Как ни включишь телевизор – всё про ковид да про ковид, да про маски, да про перчатки. Но штука в том, что если меньше говорить о серьёзных проблемах, они не исчезают. Скорее, наоборот, постепенно становятся острее.
Новости партнеров
Есть предположение, что «наши западные партнёры» предполагали, что в условиях эпидемических и экономических проблем Россия станет более сговорчивой по многим вопросам. А может быть, что русский народ окажется восприимчивее к проповеди из «свободного мира».
Трудно сказать, чего ждали общественное мнение и эксперты от выступления Владимира Путина на очередном заседании Валдайского клуба. Насколько можно судить, многим казалось, что речь будет «формальной» и «проходной». Однако вышло по-другому. 22 октября Путин произнёс речь, по значению для мировой политики подобную его знаменитой речи в Мюнхене в 2007-м. Тогда он показал мировому сообществу, что Россия больше никогда не будет прогибаться под НАТО. Сейчас – что он готов быть достаточно жёстким по отношению к любой угрозе – и к внешней, и к внутренней.
Россию не признают демократией? Это более не важно
Лично для меня речь Путина кажется принципиально важной вот чем: президент сказал, что мы больше не будем клясться словом «демократия». Не признают нас демократией наши «друзья»? Ну и ладно, назовите хоть автократией, хоть горшком. Это больше не важно. «Не имеет значения, как называется политический строй». Как угодно он может называться, для Путина важно только доверие, которое граждане испытывают к органам государственной власти, и понимание гражданами, какие полномочия они этим органам государственной власти делегируют:
«Сила государства прежде всего в доверии к нему со стороны граждан. Вот в чём сила государства. Люди, как известно, источник власти. И эта формула заключается не только в том, чтобы прийти на избирательный участок и проголосовать, а в готовности делегировать избранной власти широкие полномочия».
Более того, для Путина ценностью являются не формально демократические институты, а государство российское: «Мы убедились, что были правы, когда кропотливо занимались восстановлением и укреплением государственных институтов после упадка, а порой и полного разрушения в 90-е годы».
Президент, таким образом, отвергает главную претензию «несистемной оппозиции» и «либералов», которые винят его в том, что в России слишком много государства. Но для Путина Россия – это и есть государство, и оно, с одной стороны, не может не прислушиваться к мнению своих граждан по каждому значимому вопросу и рассчитывает на активность «гражданского общества» но, с другой стороны, совершенно не собирается прогибаться под давлением ни со стороны отечественных «освободителей», ни от международных гуру, которые готовы всех учить, что такое настоящая демократия.
Новости партнеров
«Как распознать, действительно ли это голос народа или это закулисные нашёптывания, либо вообще не имеющие отношения к нашему народу чьи-то шумные крики, переходящие порой в истерику? – спрашивает президент и добавляет. – Приходится сталкиваться с тем, что подчас подлинный общественный запрос пытаются подменить интересом какой-то узкой социальной группы. А то и, прямо скажем, внешних сил».
Жёсткая внутренняя политика в повестке дня
По сути, это тихая сенсация. Путин спокойно, даже буднично, в разговоре с экспертным сообществом обозначает российский либерализм как инструмент внешнего влияния и сообщает, что никакого внешнего влияния на свою внутреннюю политику Россия не потерпит.
Это сказано в спокойном тоне, без напряжения, без угрозы. Так говорят о деле рёшенном и даже самоочевидном. В недавние ещё годы что-то подобное приходилось доказывать с огромным напряжением интеллектуальных сил администрации президента и экспертного сообщества. В обоснование понятия «суверенная демократия», означавшего, по сути, совсем простую вещь – что российское государство не обязано во всём следовать внешним образцам, что его институты могут быть самобытными, – писались целые тома. Теперь эти тома уже не нужны, как не является необходимым и специальный термин. Все просто: государство – это ценность; доверие граждан – ценность, а если вы не считаете нас демократами, так и не считайте. Нам всё равно.
Но вот если вы попытаетесь подорвать российские государственные институты, то пеняйте тогда на себя. Это очень жёсткая риторика, предполагающая в дальнейшем очень жёсткую политическую практику. Хотя и в бархатной упаковке.
Кстати, одним из уже проявившихся следствий нового жёсткого подхода президента к внутренней политике некоторые эксперты считают кадровые решения. Как раз 22 октября Владимир Путин уволил со службы первого заместителя директора ФСБ Сергея Смирнова, занимавшего этот пост с 2003 года. Генерала Смирнова долго называли «всесильным». До самого последнего дня, когда вдруг выяснилось, что он уходит в отставку по выслуге лет.
Конечно, кадровые перестановки в спецслужбах не стоит прямо связывать с тем, что президент сказал об общественных организациях. Нет, речь идёт об общем впечатлении: подходы к политике ужесточаются, ответственность исполнителей становится выше, компромиссы больше не принимаются.
Всем зарубежным «доброжелателям»: мы простудимся на ваших похоронах
Новости партнеров
Второе важнейшее положение путинской речи — почему эта «валдайская» войдёт, я уверен, в историю вместе с «мюнхенской» – это очень жёсткая оценка происходящего в мире и в российской внешней политике. Владимир Путин не обольщается насчёт существования международных организаций и даже насчёт существования в международной политике каких-то обязательных для всех правил: «Игра без правил, к сожалению, как представляется, выглядит всё более устрашающе, иногда как свершившийся факт». Подтверждения этому мы действительно видим каждый день: политика западных партнёров состоит из сплошных «двойных стандартов». Никаких норм международного права не осталось, не нужны никакие доказательства, чтобы выдвинуть обвинения против «недемократической» страны или, наоборот, начать против неё холодную войну, а то и попытаться подорвать её экономику или социальную сферу с помощью санкций.
При этом иллюзий нет и ещё в одном отношении: санкции накладывают не «за что-то», а «почему-то» – потому, что Россия видится соперником, и цель Запада состоит в том, чтобы ослабить российское государство.
Рассуждая на эту тему, Путин произнёс историческую фразу – её теперь будут вспоминать так же, как его обещание «мочить в сортире» террористов и «вы сами-то поняли, чего натворили?» – в обращённой к Западу речи в ООН.
Стоит привести полную цитату:
«Укрепляя нашу страну, глядя на то, что происходит в мире, в других странах, хочу сказать тем, кто ещё ждёт постепенного затухания России. Нас в этом случае беспокоит только одно: как бы не простудиться на ваших похоронах».
В устах российского лидера – это не просто жёсткое высказывание. Путин – это вам не один из западных публичных политиков, он вообще никогда риторически не рвёт на груди рубаху. Это предельно жёсткий тон, взятый в общении с западными партнёрами в ситуации, когда они, по-видимому, не готовы слушать никаких дипломатических выражений. Это продолжение линии, начатой несколько дней назад министром иностранных дел Сергеем Лавровым, сказавшим, что мы можем прекратить общение с Евросоюзом.
Это декларация готовности больше не уступать никогда и ничего.
