Во вторник исполняется сто дней президентства Владимира Путина, для которого это уже третий срок на высочайшем посту. Оценивая его деятельность за первый знаковый период, политологи отмечают, что главе государства удалось снять острую фазу политического кризиса, но кризис сам по себе не прекратился, просто «подвял». Вполне возможно, что протесты продолжатся осенью, считают эксперты. Основания так считать дает тот факт, что в стране, по их мнению, уже достаточно вызрел средний класс, составляющий, по разным оценкам, от четверти до трети населения страны. И этот слой категорически не желает существовать в той политической и экономической системе, которую создал и пытается сохранить Путин.
Более того, дальнейшее развитие экономики по прежнему сценарию, не позволяющему России развиваться технологически, только усилит деградацию и промышленности, и Вооруженных сил, а все это несет угрозу краха государства, если цены на нефть упадут слишком сильно. Оценки и прогнозы политологов собрало РИА «Новости».
Новости партнеров
При Путине началась политическая контрреформа…
Примечательно, что эксперты разошлись во мнениях о путинской политике по отношению к оппозиции. Так, по наблюдениям эксперта Института гуманитарно-политических исследований Владимира Слатинова, опасения насчет «закручивания гаек» оправдались. Он напомнил, что за «либеральными» медведевскими реформами последовало ужесточение целого ряда законов, что явно выглядит как жесткая политическая контрреформа. Кроме того, сама атмосфера стала более конфронтационной, отмечает политолог.
Его коллега и журналист Павел Святенков также считает, что «некоторое закручивание гаек произошло», и оно было направлено против городского среднего класса. Он приводит в пример не только ужесточение законов, но и аресты ряда участников митингов.
Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин, напротив, убежден, что «страну и политическую систему удается удерживать от откровенно репрессивных мер в отношении так называемых несогласных и протестующих». «То, в чем Владимира Путина подозревали чуть ли не все, этого не происходит, это очевидно. Курс на относительную либерализацию, на раскручивание гаек в значительной степени сохранен», — полагает он.
Со времени предвыборных статей у Путина так и нет единой программы…
Впрочем, однозначно выдержанного, жесткого политического курса эксперты за первые сто дней не заметили. По мнению Слатинова, этого не позволяет сделать модель «двойного правительства» с перевесом Кремля. Путин перемешал функции администрации президента и Кабинета министров, создав вокруг себя некое большое правительство, в котором друг друга «уравновешивают» различные игроки и группы влияния. Сам президент в этой конструкции остается верховным арбитром, принимающим ключевые решения.
Такая модель «хороша для Путина тем, что по-прежнему сохраняет за ним статус доминирующего игрока», говорит Слатинов, однако она же не позволяет запустить четкую стратегию экономической и социальной политики. По сути, она даже не заявлена, указывает эксперт, отмечая, что тезисы, высказанные Путиным еще в предвыборных программных статьях, изначально не представляли собой единой стратегии, не объединены никакой методологией. Так они и реализуются сейчас — отрывочно, отдельно друг от друга.
Новости партнеров
Вместо выработки четкой и целостной программы по решению главных проблем страны Путин с самого начала президентского срока сосредоточился на сохранении своей популярности. Не растерять ее было основной задачей, стоявшей перед президентом после избрания на третий срок, и именно поэтому он в последнее время «довольно регулярно и настойчиво» выполняет свои предвыборные обещания, считает Мухин.
Путин смог укрепить свою легитимность, но кризис сохраняется…
Павел Святенков высказал мнение, что Путину «удалось укрепить свою легитимность, и общественность, в том числе оппозиционная, сквозь зубы признала, что он победил на выборах и является законным президентом». Однако от кризиса это не избавляет — он просто «приобрел вялотекущую подспудную форму».
В целом же в результате возвращения Путина «мы получили очень интересное структурное противоречие», замечает Владимир Слатинов. «В смысле численности — и последние выборы в Госдуму, и череда выборов региональных, и многочисленные опросы — они все показывают, что Путина поддерживают 50 с хвостиком процентов населения. То есть путинское большинство есть. Но это большинство патерналистское, консервативное», — объясняет он.
«И одновременно с этим в России возник достаточно вызревший и все более осознающий свои интересы средний класс, который категорически не желает существовать в той политической системе, которую пытается сохранить Владимир Владимирович», — сказал политолог. По его оценке, при сохранении путинского большинства, порядка 25-33% граждан России «требует серьезных глубоких политических перемен», и формат предложенной политической реформы этих людей не устраивает.
Задачи на будущее: предотвратить социальный взрыв и крах государства…
Настроение этого слоя общества отчасти диктует схему дальнейших действий Путина на посту президента. Но главное — ему предстоит приложить очень серьезные усилия, чтобы ситуация, связанная со значительным разрывом в доходах населения, не спровоцировала настоящий социальный взрыв. Плюс — нужно буквально спасти российское государство от краха, который грозит ему при нынешней экономической модели, предупреждают эксперты.
«Перед Путиным сейчас задач очень много. И базовая задача — это отход от той экономической модели, которая создавалась последние 12 лет при участии самого Владимира Владимировича, которая подразумевает чрезмерную опору российской экономики на экспорт сырья на Запад», — подчеркивает Святенков.
Новости партнеров
По его мнению, «если российская экономика будет развиваться по тому сценарию, по которому она идет сейчас, то она будет накапливать существенную уязвимость, потому что нынешняя экономическая модель не позволяет России технологически развиваться». «Происходит деградация, в том числе, и Вооруженных сил, промышленности, а все это несет угрозу краха государства, если цены на нефть упадут слишком сильно», — сказал политолог.
Алексей Мухин высказал мнение, что «существует очень жесткая необходимость формулирования новой стратегии для страны, для того чтобы она в условиях разрастающегося кризиса в мире: финансового, экономического, чувствовала некоторую уверенность в завтрашнем дне». С необходимостью выработки четкой стратегии согласился и Слатинов. «Но выработать стратегию сложно в условиях вот этой политической конструкции, которая должна предусматривать определенные компромиссы», — отметил он.
В свою очередь гендиректор Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков полагает, что пришло время всерьез заняться децентрализацией. «Надо понимать, что вертикаль властная, она уже не работает. Надо заниматься не усилением властной вертикали, а передачей полномочий на места. Надо заниматься децентрализацией, вспомнить, в конце концов, что мы федеративное государство. Об этом Владимир Владимирович как-то не говорит, хотя пассажи такие были в ходе избирательной кампании», — сказал эксперт.
Нормализация Путина… Мнение Дмитрия Орлова, гендиректора Агентства политических и экономических коммуникаций…
Сто дней, прошедших со дня вступления Владимира Путина на пост президента, не были ни бессмысленными, ни репрессивными, хотя большинство наблюдателей и блогеров придерживаются именно этих двух точек зрения. Путин осуществляет нормализацию системы. Это осмысленный курс, во внутренней архитектонике которого есть сдерживающие элементы. Но в целом он отнюдь не репрессивен, его цель — стабилизировать политсистему после выборного цикла и подготовить страну к новому качеству власти.
Динамизм политической жизни резко усилился осенью прошлого года, после завершения периода неопределенности и выдвижения Владимира Путина в президенты от «Единой России». В движение пришло все: правящая элита; системная и несистемная оппозиция, быстро превратившаяся в уличное протестное движение; население, в том числе консервативная его часть; общественное мнение и СМИ. Власть заранее готовила известный пакет законопроектов, который можно условно назвать «пактом либерализации», но акции на Болотной и Сахарова ускорили их обсуждение и принятие Госдумой.
В предвыборной статье о демократии Путин создал новые каналы участия в политике граждан и миноритарных игроков — прежде всего возможность вносить в Госдуму законопроект, поддержанный 100 тыс. россиян в ходе интернет-голосования.
Протестное движение стало вызовом, на который Путин дал ясный, определенный и жесткий ответ: несистемная оппозиция — странный феномен, возникший после серии ограничительных законопроектов середины «нулевых» годов, — должна перестать существовать. Каждый, кому в широком смысле есть что сказать, должен иметь такую возможность в любой форме: от одиночного пикета до массового митинга, от муниципального собрания до Госдумы. Если «каждый» (гражданин, организация, партия) соблюдает установленные законом процедуры, ничто не должно ему помешать.
Значительная часть протестного движения приняла новые правила игры. Неудивительно, что уже зарегистрировано 126 партий, а конкуренция элит в ходе подготовки к первым губернаторским выборам резко возросла. Классическим примером интеграции «несистемных» игроков в обновленную систему стала регистрация Республиканской партии Владимира Рыжкова.
В ответ на эту стратегию власти «непримиримые» начали игру без правил, следствием которой стал качественно иной по своей сути, «большевистский» протест. Для него характерны колоссальная роль «профессиональных революционеров» (людей, занимающихся только организацией протестных акций), заимствование лозунгов и названий акций из практики РСДРП(б) 1905 и 1917 годов (в том числе «Вся власть Советам!» — теперь лозунг «Левого фронта»), игра на слом системы и использование насилия, ставка на радикальный левый электорат и Удальцова, политика большевистского типа. Показательно в этом смысле восхищение Ильи Пономарева тем, как большевики «сработали» в 1917 году. «Большевистский» протест мог бы быть обоснован нелегитимностью президента, однако этот аргумент несостоятелен: на мартовских выборах Путина поддержали более двух третей населения, а в начале августа, по данным ВЦИОМ, за него по-прежнему готовы проголосовать 57% жителей России.
Главный реальный, а не декларируемый мотив, побуждающий радикалов оставаться вне системы, — недостаточность ресурсов, прежде всего слабая электоральная база. Наиболее известные деятели радикальной части протестного движения хорошо отдают себе отчет в том, что даже их электоральная поддержка находится в пределах статистической погрешности. Что значило бы для Удальцова или Навального участвовать в выборах, в которых участвуют четыре парламентские партии и еще 122 конкурента? Без сомнения, политическую смерть. Отсюда — сакраментальное «мы здесь власть», так напоминающее ленинское «большевики готовы взять власть всю, целиком».
«Пакт нормализации» (принятый недавно Госдумой пакет законопроектов о митингах, НКО, регулировании Интернета и клевете) — не акт устрашения всего политического класса. Он адресован «большевикам», ориентированным на незаконный захват власти.
Курс нормализации отнюдь не сводится к «пакту нормализации». В его рамках должны произойти определение целей долгосрочного развития, общая стабилизация политической системы, появление дополнительных электоральных каналов и коммуникаций, в том числе механизма национального диалога о целях развития, а также создание институтов, гарантирующих благоприятную инвестиционную среду.
Переход к новому качеству публичной политики в центре и регионах происходит на наших глазах — это важнейший элемент нормализации. В ходе подготовки к выборам губернаторов позиции КПРФ и «Справедливой России» становятся более ответственными. Они дистанцируются от радикалов. Не исключено, что для канализации активности ярких политиков и небольших, но влиятельных в регионах политгрупп окажется востребованным переход к выборам половины депутатов Госдумы по одномандатным округам. Инициатором такого решения может быть только Путин. Это был бы эффективный — и эффектный! — финал политических изменений, начавшихся в декабре 2011 года, демонстрирующий сохраняющуюся гибкость власти.
Еще один элемент нормализации — начало постоянного национального диалога о целях развития. Востребован коммуникативный интерфейс власти для взаимодействия с политическим классом и обществом — благожелательный и активный. Им может стать «Общероссийский народный фронт», на основе которого должна быть создана коалиция развития.
Механизм ее работы — детальная межпартийная коммуникация, диалог во властной элите и с бизнесом — национальный диалог, ориентированный на формулирование целей развития. Путин как надпартийный президент и ОНФ как потенциальный институт межпартийного диалога обречены на позицию, учитывающую интересы политгрупп и социальных сред, непосредственно не связанных с «Единой Россией» или оппозиционных по отношению к ней.
Созданное Путиным одновременно с ОНФ Агентство стратегических инициатив во взаимодействии с «Деловой Россией» постепенно стало относительно активным интерфейсом власти во взаимоотношениях с инвестиционным сообществом.
Уполномоченный по правам предпринимателей и экономический экспертный совет при президенте — новые структуры, призванные обеспечивать максимально благоприятную по отношению к бизнесу инстсреду, не являющуюся абстракцией. В выступлении на Петербургском экономическом форуме Путиным были заданы конкретные индикативные показатели России, чтобы стать «страной для инвесторов».
Проводя курс нормализации, Путин становится гражданским лидером — рациональным политиком, готовым к постоянному диалогу с обществом для достижения целей развития. Важно обеспечить единство этих целей и создать механизмы, гарантирующие качество национального диалога.
http://www.rbcdaily.ru/
http://www.newsru.com/
http://ria.ru/
