Сегодня разговоры о постамериканской эре — это больше не пустые мечтания или необоснованные политические взгляды. Когда я написал о ней в 1991 году в книге «Новый политический мировой порядок», это было нечто вроде перспективного анализа, так как поверить в что-то подобное в те времена было просто невозможно. Такое недоверие стало результатом явлений, которые известны в гносеологии как «барьер общего знания» и «сопротивление переменам». 

В те времена моя мысль пошла против гносеологии, что Насим Николас Талеб позднее охарактеризовал как «теория черного лебедя». Я пытался привлечь внимание к тому факту (и это до сих пор так), что великие державы не умирают от старости. То есть, опасность, которую представляет гибель таких государств, связана прежде всего с тем, что они обладают одновременно и ядерным оружием, и значительным историческим и стратегическим пассивом. Такие вещи просто так не исчезают. Они сохраняются в глубине сознания и в воспоминаниях.Российские и китайские лидеры никогда этого не скрывали. Кроме того, вряд ли можно считать наивными (в отличие от того, что пишет Збигнев Бжезински) их выводы о неизбежности подъема России и Китая и упадка США, который, как они подчеркивали, не должен произойти слишком быстро. Для великих держав резкие изменения — неподходящий вариант. Они могут потерпеть неудачу, но не обрушиться. Более того, на самом деле такие державы могут лишь распасться на части. 

Збигнев Бжезински признает это, но считает маловероятным, что в мире будет доминировать единственный преемник, даже Китай. С этим в данный момент можно согласиться, а также нужно отметить, что фаза глобального беспорядка и неустойчивости на международной арене в 2011 году достигла такой отметки, что над миром нависла угроза хаоса. Американцы, китайцы и русские страшатся подобной перспективы. Тем не менее, для некоторых государств-авантюристов (например, Франции и нескольких ближневосточных стран) перспектива потери статуса региональной державы заставляет опасаться обострения риска дестабилизации. Сильные державы пытаются избежать хаоса, тогда как слабые иногда, наоборот, пытаются воспользоваться им, чтобы поколебать позиции сильных и потеснить их на международной арене с минимальными для себя потерями.Движение по направлению к новому мировому порядку заметно ускорилось в 2011 и 2012 годах таким образом, что мы увидели лишь небольшой интервал между заявлением Путина о конце однополярного мира (в частности, он уточнил, что развивающиеся страны пока еще не готовы принять эстафету) и его выступлением на саммите БРИКС по поводу формирования новой экономической и банковской системы (банк БРИКС). Повышение тона заявлений России и Китая не только привело к двойному вето в Совбезе, но и предоставило им ключевую роль в Восточном Средиземноморье, что, безусловно, означает одновременно конец американской истории в регионе и невозможность для всех сторон претендовать на какой-либо новый раздел.Заявление Обамы по новой американской стратегии в начале 2012 года, в котором говорилось о необходимости внимательно следить за Восточным Средиземноморьем, напоминало признание нового соотношения сил в регионе параллельно с вооружением непосредственного окружения Китая. Более того, прозвучавшие в Австралии заявления Хиллари Клинтон выглядят как продолжение этого курса на столкновение с Пекином, на что тот дал такой краткий ответ: «Никто не может помешать восходу китайского солнца». 

С учетом всех этих американских заявлений Китай не стал дожидаться 2016 года, чтобы продемонстрировать всем свою новую мощь. Наоборот, он незамедлительно высказался в пользу многополярного мира (то есть, по сути повторил предложенный Россией термин): его он воспринимает как две оси, вокруг которых вращаются по орбите несколько полюсов. Тем не менее, его ось — восходящая, тогда как другая — нисходящая. 

Становится совершенно ясно, что обострение конфликта серьезно потрясло американскую дипломатию. Так что в апреле 2012 года она была вынуждена протрубить отступление (пусть даже только на словах) и уточнить, что не собирается вести холодную войну с Китаем. Все это произошло после встречи китайского премьера с Кофи Аннаном: он сообщил эмиссару ООН и Лиги арабских государств, что Китай и Россия отныне входят в число первых держав (соответственно, на первом и втором месте) и что с ними теперь необходимо все согласовывать. Аннан как свидетель существования однополярного мира с 1991 года до начала XXI века, вероятно, стал также свидетелем его крушения и был вынужден признать, что решение вопроса Западного Средиземноморья невозможно без Москвы и Пекина.Вашингтон пережил целое десятилетие войн (этот период напоминает о гонке вооружений с СССР — так называемых, «звездных войнах»), которое в сочетании с другими критическими факторами истощило США и превратило их в страну, стоящую на грани банкротства. Все это заставило их объявить о переориентации приоритетов на периферию Китая в стремлении играть заметную роль в Индийско-Тихоокеанском регионе. Тем не менее, они изменили свои более ранние заявления таким образом, что у многих наблюдателей возникли сомнения насчет статуса сверхдержавы этого государства. Дело в том, что когда держава угрожает применением силы, которой обладают одни лишь сверхдержавы, она автоматически теряет две трети своей силы.