Качели пустыни

Череда успехов сирийской арабской армии, последние месяцы непрерывно наступавшей на различных направлениях, прервана контрударом террористов — боевики запрещенной в России группировки «Исламское государство», активно применяя «живые бомбы», заставили правительственные войска отступить. Некоторые наблюдатели заговорили о разгроме.

В среду, 22 июня, арабский телеканал «Аль Джазира» сообщил о серьезных потерях Сирийской арабской армии (САА) в боях в провинции Ракка, близ города Эс-Саура. Сославшись на находящуюся в Лондоне настроенную антиасадовски Сирийскую обсерваторию по правам человека, телеканал уточнил, что правительственные соединения отброшены на 40 километров от Эс-Саура, убиты 39 солдат и старший офицер. Потери террористов — 21 убитый.

Особое внимание «Аль-Джазира» обратила на активность террористов-смертников — по данным телеканала, они широко использовались против частей Сирийской арабской армии. Отчасти эта информация подтверждается: 19 мая в Сирии погиб российский морской пехотинец, совместно с сирийскими военнослужащими пытавшийся остановить огнем машину со взрывчаткой, которую вел террорист-смертник. Защищенный дополнительной броней автомобиль сумел приблизиться на опасное расстояние, после чего взорвался. Об активности смертников в боях в провинции Ракка сообщают и наши источники в Сирии.

В целом, это стандартная практика террористов. В боях 2014-2015 годов смертники использовались не менее активно. При атаках стратегических целей, таких, например, как база Т4 в провинции Хомс, близ Пальмиры, исламисты задействовали десятки и сотни смертников, в том числе на бронетехнике, которая ранее была захвачена у сирийской или иракской армии.

Главным козырем ИГ в этот период был практически неограниченный человеческий ресурс — пушечное мясо как с Ближнего Востока, так и из других исламских регионов, от Магриба до Индонезии, ехало за деньгами и раем, причем участь смертника представлялась более почетной и желанной, чем повседневная жизнь в странах третьего мира. Не было проблем и с командными кадрами — высокие доходы ИГ как от щедрых спонсоров, так и от бизнеса на месте, позволяли оплачивать труд квалифицированных командиров и специалистов, тоже из различных регионов. Весьма значительную роль в этом интернационале играли (и продолжают играть) выходцы из мусульманских регионов РФ и республик СССР. Как известно, это стало одним из главных побудительных мотивов вовлечения России в боевые действия в Сирии — в том числе с целью ликвидации подготовленных командных кадров для потенциального джихада на территории России и ее партнеров по ОДКБ, а также уменьшения количества желающих поехать в Сирию «поучиться».

С сентября 2015-го и особенно с конца года, когда Россия начала систематические атаки против нефтедобывающей инфраструктуры ИГ, возможности исламистов стали быстро сокращаться. Свою роль сыграло и падение мировых цен на нефть. Сократилось и количество желающих воевать — одно дело присоединяться к победоносной силе, с каждым месяцем расширяющей свое влияние и возможности, и другое — ехать за весьма вероятной бесславной и безвестной смертью под ракетно-бомбовым ударом — неважно, российским, сирийским или ВВС Западной коалиции.

Тем не менее говорить об окончательном разгроме боевого ядра ИГ рано, и результативный контрудар террористов это показывает. Атака была проведена в нужном месте и в нужное время: город Эс-Саура, известный также как Аль-Табка, название которого переводится с арабского как «революция», в память о приходе к власти в Сирии партии арабского социалистического возрождения (БААС) в 1963 году, имеет стратегическое значение.

Если посмотреть на карту, то это видно даже неспециалисту: город находится на берегу реки Евфрат, а расположенная в его черте плотина перекрывает эту историческую реку, образуя зону затопления — водохранилище Аль-Асад. Взятие Эс-Сауры Сирийской арабской армией откроет правительственным войскам путь на Ракку — столицу исламистов на северном (левом) берегу Евфрата.

О значении, которое этому направлению придают в Дамаске, можно догадываться по использованию в боях частей 4-й механизированной дивизии САА — главной ударной силы войск, верных дому Асадов. И все-таки даже эти части со значительным боевым опытом отступили под массированной атакой смертников. Можно ли на этом основании делать вывод о том, что «что-то пошло не так»?

Что-то определенно пошло не так, в частности очевиден провал войсковой разведки, не сумевшей своевременно вскрыть передвижение заметных сил исламистов. Свою роль сыграло и «перемирие», формально не распространяющееся на ИГ, но облегчившее жизнь исламистам за счет вывода ряда районов их сосредоточения и накопления сил из-под воздушного удара.

Говорить о серьезном поражении, тем паче о разгроме войск Башара Асада, не приходится — даже единомоментная потеря нескольких десятков человек в результате атак смертников не способна критически ослабить боевую мощь дивизии. Да и отступление отнюдь не превратилось в бегство, как это случилось в мае 2015 года с иракской армией в ходе боев за Рамади, где террористам удалось захватить богатые трофеи, включая сотни единиц различной военной техники, огромное количество оружия и боеприпасов.

Знакомый с ситуацией специалист дал следующий комментарий: «Отступление неприятное, но вполне логичное: отстреливать смертников — занятие малоэффективное, кто-то добирается до цели и добивается результата, который заключается не столько в материальных потерях, сколько в психологическом эффекте. Отступив от Эс-Сауры, сирийцы заставят исламистов вновь растянуть коммуникации и смогут перехватить инициативу, используя преимущество в тяжелом вооружении и господство в воздухе».

Собеседник редакции отметил также, что террористам важна телевизионная картинка, работающая как на противников, так и на потенциальных сторонников и спонсоров ИГ. Получить такую картинку при отступлении частей САА гораздо труднее.

«Надо понимать, что сегодня исламистам куда сложнее набирать кадры. Тех деятелей, что сегодня взрываются в своих пикапах и БМП, они копили много месяцев, и когда они самовыведутся или будут уничтожены, на накопление новых может просто не хватить времени — особенно с учетом того, что ни одного критически важного пункта террористам взять не удалось», — добавил эксперт.

Для России, впервые за почти три десятилетия ведущей войну вне пределов бывшей советской территории, ситуация тоже весьма показательна. В первую очередь подтверждается то, что обсуждалось с самого начала — будучи одной из лучших арабских армий, сирийская армия все же остается арабской со всеми характерными недостатками. Тут и проблемы координации родов войск, и часто слабая подготовка штабов и не слишком выдающаяся разведка. При столкновении с мотивированным противником это грозит серьезными неприятностями, особенно если противник располагает грамотными командными кадрами, а такие кадры у ИГ есть, начиная с лидера организации — Ибрахима Аввада Ибрахима Али аль-Бадри, более известного как Абу Бакр аль-Багдади.

Следующий вывод — режим перемирия в его нынешнем виде неэффективен и даже опасен. Заключенное в конце февраля 2016 года соглашение между Россией и США в теории должно было прекратить боевые действия между армией и умеренной оппозицией, обеспечив продолжение атак против террористов. В реальности ни одна из этих целей не достигнута. Сирийским военным и их союзникам приходится иметь дело с грозным противником, крайне разнообразным и меняющим обличье, а Москва и Вашингтон не могут договориться о том, какую оппозицию к какому сорту относить. В результате ряд районов, в которых российская авиагруппа прекратила удары вследствие соглашения, может свободно использоваться ИГ, «Ан-Нусрой» и их «аффилированными лицами» для маневрирования, накопления сил, отдыха, получения снаряжения и других задач.

Что будет теперь предпринято, мы не знаем, но возможно, полезной идеей была бы публичная формализация конечных целей российской кампании в Сирии. Это позволило бы оценить требуемые ресурсы, включая время, и устранить значительную часть противоречий с «западными партнерами», как минимум, создав базу для дальнейшего обсуждения и переговоров.

Очевидно, впрочем, что эти задачи не должны подразумевать отправки в Сирию российского общевойскового контингента — это условие, напомним, было заявлено в качестве погранично-недопустимого с самого начала. Что, пожалуй, и к лучшему: как показывает история послевоенных локальных конфликтов, дистанция от «перебросим бригаду и пару отдельных батальонов для охраны базы и коммуникаций», до «у нас там уже общевойсковая армия» преодолевается очень быстро. Остается благодарить судьбу, что в этой войне, которую Россия ведет в том числе и за свои жизненно важные интересы, главную цену за получаемые уроки платит все же не российская армия.

Илья Крамник