30 сентября Совет Федерации дал президенту добро на использование российских войск за рубежом. И уже через считанные часы самолеты ВВС России нанесли ракетно-бомбовые удары по командным пунктам ИГ в Сирии.
Новости партнеров
Да, ни у одного вменяемого эксперта не было сомнений в том, что Россия обязана помочь в деле ликвидации террористической группировки ИГ. «Единственно верный путь борьбы с международным терроризмом, а в Сирии и на территории соседних с ней стран бесчинствуют именно банды международных террористов, это действовать на упреждение, бороться и уничтожать боевиков и террористов на уже захваченных ими территориях, не ждать, когда они придут в наш дом». Однако помимо озвученной задачи участие Москвы в сирийских делах решает и ряд других вопросов, как стратегических так и тактических.
Так, сирийская кампания ознаменовала качественный переход российской политики на новый уровень: от региональной реактивной к мировой инициативной дипломатии.
До сегодняшнего дня Москва вела себя скорее как региональная держава. В правление Владимира Путина значительная доля сил и средств российской внешней политики уходило на постсоветское пространство, причем тратились они фактически на защиту остатков позиций России в этих регионах от агрессивной политики коллективного Запада. Поначалу эта защита была неуспешной, однако после второго Майдана Россия научилась не уступать в тактике и даже переигрывать коллективный Запад в определенных партиях (отчасти потому, что сам Запад перестал быть коллективным, американские и европейские интересы начали все больше расходиться). Однако великой державе пристала стратегическая глобальная политика, а ее у Москвы не было. По сути вся глобальная политика Москвы строилась на отрицании американской гегемонии и призывам выстраивать многополярный мир. Она была реактивной, не предполагала выстраивание собственной системы координат. Нынешняя же операция в Сирии представляет из себя первую сущностную (в отличие от т.н. «Поворота на восток») российскую инициативу глобального характера, предлагающую решение серьезнейшей мировой проблемы. В результате российская операция в Сирии стала своего рода тестом России на соответствие статусу великой державы — если Москва его пройдет, то ее авторитет поднимется до такого уровня, который позволит Кремлю претендовать на роль одного из ключевых полюсов будущего многополярного мира. Полюса, который будет конструктивно участвовать в процессе решения ключевых проблем будущего мироустройства. Сам факт того, что ассоциируемая с Россией коалиция справилась с задачей, которая оказалась не под силу Америке, даст Москве колоссальные возможности на всем пространстве от Восточной Азии до Латинской Америки. Если же Россия не справится, то она может забыть о своих глобальных претензиях и довольствоваться лишь ролью региональной державы, разгребая кавказские и среднеазиатские дела.
Еще одним смыслом войны является отвлечение внимания. Кое-кто на Западе и в России уже называет операцию российских ВВС желанием Кремля устроить «малую победоносную войну» для того, чтобы переключить внимание населения с внутренних проблем на внешнюю угрозу. Эти люди не совсем правы — внутриэкономическое положение России не столь тяжелое, чтобы властям нужна была новая война, да и все прошлые попытки пойти на такой шаг оканчивались неудачей, а то и революцией. Сирия скорее отвлекает внимание Запада от Украины, и переключает его на решение реальных проблем, где у Москвы, ЕС и США есть перспективы для сотрудничества. Путин очень правильно выгадал момент и вступил в ситуацию тогда, когда ИГ через свои пропагандистские ролики зарекомендовало себя у западных телезрителей как абсолютное зло. Соответственно, в их сконструированном Голливудом сознании Путин, воюющий против ИГ, позиционируется как «добро», или как минимум «не-зло». И Западу будет крайне сложно объяснять на каком основании они собираются новыми санкциями наказывать страну, которая избавляет мир от абсолютного зла.
Однако правильного выбора момента и политической решимости не достаточно для будущей победы. Важнейшая на сегодняшний день задача России — не увязнуть в сирийском кризисе, особенно на фоне эйфории от успехов. Владимир Путин уже заявил, что операция будет иметь исключительно воздушную составляющую, и отходить от этой концепции нельзя. В ином случае Путин получит персональный Афганистан.
Головокружение от успехов может привести и к чрезмерной вере в собственные силы и желанию решить проблему в одиночку, чего тоже стоит избегать. И не только из-за того, что России не хватит ресурсов или политических возможностей. Москва должна работать над расширением коалиции, в том числе и за счет тех государств, которые сейчас входят в «американскую коалицию», и прежде всего за счет суннитских государств. Одна из проблем нынешней «российской» коалиции в том, что она «шиитско-христианская», и это может вызвать ееотторжение определенными слоями суннитского мира. И тем самым помешать России сдать экзамен на статус центра силы нового многополярного мира.
Геворг Мирзаян