Засадный полк против сетецентричной армии: психологическая готовность к войне стала важнее, чем техническая
Под высокотехнологичной войной до последнего времени было принято понимать «избиение младенцев», когда высокотехнологичная армия безнаказанно и безоговорочно громит армию «традиционную». Другие варианты просто не рассматривались.
Между тем, Первая Мировая была очень даже высокотехнологичной по сравнению с любой войной ХIХ века. А Вторая Мировая стала чрезвычайно высокотехнологичной по сравнению с Первой.
Новости партнеров
Но никто мировые войны высокотехнологичными никогда не называл, потому что все воюющие стороны находились примерно на одном технологическом уровне.
Значительные элементы высокотехнологичности были во Вьетнамской войне. Опять же с обеих сторон. Поэтому и здесь «избиения младенцев» не было. Наоборот, формально гораздо более высокотехнологичные, к тому же огромные по численности ВС США войну проиграли. Точнее, они ее не выиграли, а страна проиграла информационную войну.
Первым примером высокотехнологичной войны в ее нынешнем вульгаризированном понимании стала Ливанская война 1982 года. В ней Израиль одержал решительную победу над Сирией, в первую очередь — за счет высоких технологий, хотя пришлось всерьез повоевать и на земле в обычном классическом стиле. Но настоящим торжеством высокотехнологичности стала «Буря в пустыне».
Во Вьетнаме ВС США восемь с половиной лет воевали против формально весьма слабой армии Северного Вьетнама и вьетконговцев, понесли огромные потери и проиграли.
В январе-феврале 1991 г. США и их союзники чуть более чем за месяц с крайне незначительными потерями полностью разгромили ВС Ирака, которые на тот момент формально входили в десятку сильнейших в мире.
Война была выиграна за счет воздушной кампании, в ходе которой широко применялось различное высокоточное оружие (КРВБ, КРМБ, различные авиационные ракеты и УАБ). Важнейшим фактором поражения Ирака стала полная пассивность его командования, но этот фактор все игнорировали, поскольку Пентагон взял под полный контроль информационное освещение кампании и подал ее как абсолютный триумф американской военной мощи.
Еще более легкий (почти без потерь и без проведения наземной операции) разгром Югославии в 1999 г. углубили трансформацию американских ВС. Они начали преобразовываться в сетецентрическую армию, т.е. в систему, где все элементы (от высших штабов до отдельных боевых машин и даже военнослужащих) объединены вертикальными и горизонтальными связями в единую сеть.
Новости партнеров
Наличие большого количества разнообразных разведывательных систем должно обеспечить сетецентрическим ВС максимальную ситуационную осведомленность на поле боя и поражение противника немедленно после его обнаружения с помощью тех сил и средств, которым наиболее удобно это сделать.
Реализация данной концепции должна была превратить любую войну, ведущуюся Вашингтоном, в разновидность компьютерной игры для самих американцев и в Апокалипсис для противника.
При реализации данной концепции заметно снизились объемы закупок новых «платформ», т.е. классической боевой техники (танков, артсистем, самолетов, кораблей), средства были направлены на модернизацию имеющихся «платформ» и превращению их в «цифровые» (т.е. интегрированные в сетецентрическую систему).
Американцы исходили из того, что абсолютное превосходство над любым противником в качестве больше не требует слишком большого количества.
В ходе второй войны в Ираке и операции в Афганистане военное строительство в США было фактически полностью переориентировано на войну с заведомо «заниженным» противником, т.е. слабыми и архаичными регулярными армиями, либо, как правило, с партизанскими формированиями.
Подобный противник не имеет современной наземной и, тем более, авиационной и морской техники, т.е. абсолютное технологическое превосходство США рассматривалось как нечто априорно заданное. Европейские же армии просто сами себя превратили в некое «бесплатное приложение» к американской.
Однако события на Украине заставили «вспомнить» о необходимости подготовки к войне с равным по силам (как количественно, так и качественно) противником. Ведь если в бою сойдутся примерно равные по силам армии, сам по себе термин «высокотехнологичная война» утратит смысл.
Исход войны (если не рассматривать вариант ее перехода в ядерную фазу с гарантированным взаимным уничтожением) будет зависеть от множества факторов — условий ТВД (в частности — его удаленности от основных территорий воюющих сторон), уровня технической, боевой и морально-психологической подготовки личного состава, а также того самого количества, которое, вроде бы, стало ненужным на фоне великолепного качества.
Новости партнеров
В связи с этим могут возникнуть весьма своеобразные сюжеты. Например, если дело дойдет до воздушных боев, в которых с обеих сторон сойдутся истребители 5-го поколения, то по-видимому, произойдет возвращение во времена Второй Мировой и Корейской войн, когда были возможны только ближние маневренные бои при обязательном визуальном обнаружении друг друга, поскольку с помощью РЛС самолет противника обнаружить не удастся (из-за его малой ЭПР и нежелательности включения собственной РЛС).
Ближний маневренный воздушный бой — вещь крайне жестокая, для таких боев характерны очень высокие потери. На сколько боев хватит машин, каждая из которых стоит больше 100 млн. долларов и которых из-за этого произведено, в лучшем случае, несколько сотен?
Или что произойдет, если стороны взаимно «загасят» друг другу электронику средствами РЭБ, тем самым «убив» сетецентричность? Очевидно, преимущество получает та сторона, которая более способна воевать «дедовскими» средствами, т.е. в стиле Второй Мировой. Причем в данном случае психологическая готовность будет важнее технической.
Неким «джокером» в подобной войне могут стать ССО. Спецназ должен будет уничтожать особо чувствительные объекты противника — штабы, транспортные узлы и другие важнейшие элементы инфраструктуры, ракетные установки, средства ПВО, ПРО, связи, РЭБ, самолеты и вертолеты на аэродромах, корабли в базах.
Т.е., в данном случае, если собственная высокотехнологичность не позволяет справиться с высокотехнологичностью противника напрямую, можно попытаться ее «обойти» с помощью особых навыков спецназа. Именно он должен будет (не исключено, что ценой собственных жизней) ослабить высокотехнологичность противника настолько, чтобы это привело к его общему поражению.
Олицетворением этих новых тенденций стала российская кампания на Украине, где впервые сошлись почти равные в технологическом и морально-психологическом плане противники с примерно одинаковым уровнем боевой подготовки. Термин «высокотехнологичная война» здесь впервые полностью утратил смысл. Поэтому рухнули все планы и концепции всех сторон.
Впервые со времен Вьетнама наземная ПВО оказалась сильнее авиации. Впервые со времен Первой Мировой (!) наземная эшелонированная оборона оказалась сильнее наступательных средств. Артиллерия вновь в полной мере стала «богом войны». Беспилотная авиация как в России, так и на Украине перед началом боевых действий была развита весьма слабо, но сегодня небо по обе стороны линии фронта забито БПЛА, обеспечивающими такую ситуационную осведомленность и такие ударные возможности, которые и не снились «сетецентричным» американцам.
Более того, беспилотники вообще всё быстрее заменяют пилотируемую авиацию, артиллерию и даже до определенной степени стрелковое оружие, они же создают ту самую «сеть», которую американцы столько лет строят, но всё никак не достроят.
Еще три года назад во всём этом США значительно превосходили воюющих между собой восточных славян, сейчас ситуация изменилась на полностью противоположную. И впереди еще множество поворотов, ломающих прежние концепции и формирующих новые.
Автор — заместитель директора Института политического и военного анализа
