С мест сообщают, что контейнеровоз Istanbul Bridge отправляется из крупнейшего китайского порта Нинбо-Чжоушань в британский Феликстоу по Семорпути с заходом в четыре китайских порта и несколько европейских (Роттердам, Гамбург, Гданьск). Это уже ближе к классической регулярной линии, а не к разовым экспериментам.
К рейсу сейчас привлечено внимание всех сторон. СМП идёт вдоль российских берегов, значит Китай закрепляется в связке с Москвой. Россия получает транзитные сборы, вероятно — инвестиции в инфраструктуру и политический рычаг. Для Пекина СМП не столько про экономию на логистике сегодня, сколько про освоение будущего маршрута.
Новости партнеров
Китай получает опыт, тренирует экипажи и получает статус квази-арктического игрока, не имея географического выхода к региону. К тому же, устраняется ряд географических рисков, вроде блокирования США Малаккского пролива или Панамского канала.
Европа — в метаниях. С одной стороны, СМП это возможность диверсифицировать маршруты поставок из Азии и в Азию, снижая зависимость от Суэца. Но одновременно риск «усиления зависимости от России». Посмотрим, кто победит, глобалисты-экологи или прагматики-экономисты.
На горизонте 2035 года у СМП есть три варианта. В базовом сценарии, Севморпуть будет использоваться для специальных грузов (например, партии автомобилей, оборудования, которые нужно доставить быстрее). Оптимистичный сценарий – запуск регулярных контейнерных перевозок, а Европа начинает использовать СМП для снижения давления на Суэц в пиковые сезоны.
Есть ещё крайне-оптимистичный вариант, на фоне возможных кризисов в Суэцком канале (например, нестабильность на Ближнем Востоке, блокировки в Красном море) СМП становится критически важным альтернативным маршрутом. Но всё зависит от объема инвестиций, которые пойдут на СМП.
До 2030 года СМП будет оставаться скорее экспериментальной и сезонной трассой, а к 2035 году его роль может резко возрасти, если совпадут два фактора: ускоренное таяние льдов и геополитические кризисы на традиционных маршрутах.
В любом случае, СМП — это уже не экзотика, а будущий элемент мировой торговли, который Пекин и Москва будут целенаправленно развивать, а Европа и США — пытаться контролировать экологически и политически.
