Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, чей административный и политический вес сильно вырос из-за разногласий внутри альянса, предложил главе МИД РФ Сергею Лаврову возродить Совет Россия-НАТО. Ранее работу этого института заблокировали сами натовцы, считая, что наказывают таким образом Москву. Кому и для чего на самом деле нужен Совет Россия-НАТО?
О разговоре между Столтенбергом и Лавровым журналистам сообщил председатель комитета Совета Федерации по международным делам Григорий Карасин. До перехода на работу в верхнюю палату парламента он был заместителем Лаврова без малого 15 лет, так что информации от Карасина можно верить.
Новости партнеров
Предложение прозвучало на полях Генассамблеи ООН. Лавров ответил как будто уклончиво: выразил желание «поработать над конкретными вопросами», чтобы избежать «безрезультатных разговоров на долгие годы», которые будут сопровождаться критикой внешней политики России.
Но эта инициатива генсека не могла застать министра врасплох. Еще в июне Столтенберг публично заявлял примерно то же самое. И подчеркивал: «Теперь мяч на стороне России».
Мы этот «мяч» до сих пор не приняли. Потому что, как и сказал Лавров, не хотим, чтобы возрожденный Совет превратился в кафедру нравоучений на темы Крыма, Донбасса, Навального и так далее, как это произошло с ПАСЕ — плавали, знаем. Нужно сперва «на берегу» договориться, какие именно вопросы практического характера нам предстоит обсудить.
Когда-то в рамках Совета работало 25 различных групп и комитетов — по борьбе с терроризмом, по кибербезопасности, по ликвидации последствий стихийных бедствий, по научному сотрудничеству etc. Но сейчас уровень доверия между сторонами на «нуле», Россия официально охарактеризована альянсом как соперник и источник угрозы — так к чему нам теперь с ним «советоваться»?
На самом деле есть, к чему, о чем и о ком, включая все тех же террористов и хакеров. Соперничающим военно-политическим блокам, тем более, обремененным оружием массового уничтожения в принципе необходимо поддерживать регулярные контакты и находиться в диалоге, а то как бы чего непоправимого не случилось.
Иногда, что называется, сама жизнь заставляет, как это и произошло в 2017 году, когда контакты по линии Совета Россия-НАТО были внезапно разморожены. В Сирии и Ираке тогда был ИГИЛ*, в Вашингтоне — непредсказуемый Трамп, а вовлеченные в ближневосточную мясорубку войска под разными флагами стреляли в опасной близости друг от друга. Если лет через 50, после рассекречивания документов, вдруг выяснится, что тогда Совет Россия-НАТО спас мир от третьей мировой войны, это не покажется неправдоподобной историей.
Устойчивая позиция Смоленской площади в том, что сотрудничать лучше, чем не сотрудничать, а разговаривать безопаснее, чем отмалчиваться по углам, ощерившись межконтинентальными ракетами. Исходя из этого, у Совета Россия-НАТО действительно есть теоретические шансы на возрождение.
Новости партнеров
В целом Североатлантический альянс породил огромное количество объединений, площадок, форумов и структур. Некоторые из них мертвы, хотя и не похоронены, в некоторых даже продолжает формально числиться Россия (например, в Совете евро-атлантического партнерства), что никак на ней не отражается по той простой причине, что она лишена обоих мотивов, типичных для стран, желающих стать ближе к НАТО.
Первый — это желание в конечном итоге вступить в альянс, что со второй половины 1990-х годов не рассматривается как «наш случай». Второй — доступ к военным технологиям, что само по себе интересно, но иллюзия — к сколь-либо интересным технологиям нас на пушечный выстрел не подпустят, это прямо запрещено санкциями.
Зато восстановление работы Совета на приемлемых для нас условиях важно для Москвы по другим причинам — не столько политическим, сколько психологическим.
Во-первых, Совет Россия-НАТО — это изначально российская идея. В 2001 году президент РФ Владимир Путин позвонил тогдашнему генсеку альянса Джорджу Робертсону и предложил создать консультативный орган, чтобы урегулировать имеющиеся разногласия. Их к тому моменту накопилось множество — от системного расширения НАТО на восток вопреки ранее данным обещаниям до войны в Югославии.
В то же время мы нуждались в совместной борьбе против общей угрозы — международного терроризма, уравняв иорданских «гастролеров» в Чечне и укрывавших Усаму бен Ладена талибов. Эти соображения возобладали, и соглашение о создании Совета подписывалось в Риме с большой помпой — тогда было принято говорить, что Путин, Робертсон, президент США Джордж Буш-младший, а также лидеры Британии, Франции, Италии и других стран, присутствовавшие на церемонии, официально завершили «холодную войну».
Менее чем через год Буш полез в Ирак, и процесс пошел в другом направлении — в сторону нового глобального конфликта, который мы сейчас и имеем.
Совет, тем не менее, продолжал функционировать вплоть до того момента, пока впервые не был опечатан со стороны НАТО в 2008-м, а потом, еще раз, в 2014-м. Так с тех пор и стоит «опечатанный», если не считать контактов 2017 года.
Так мы, собственно, переходим к «во-вторых». Оба раза работу Совета приостанавливал сам Брюссель и в обоих случаях это было подано как «наказание» России — сперва за Грузию, потом за Крым и Донбасс.
Новости партнеров
А теперь натовцы как бы признают, что были не правы и наказали сами себя. Им этот Совет нужнее, чем нам, иначе не просили бы о его возрождении. Признание собственных ошибок — многообещающее начало для нового разговора, где с нашей стороны уместно вставить «а мы ведь вас предупреждали».
И, наконец, «в-третьих». По соседству с нами существует Украина — откровенно враждебное к нам государство, совмещающее антироссийские провокации с мечтой об интеграции в Североатлантический альянс. Формальные признаки этой интеграции крайне важны для ее элит, в первую очередь, для Владимира Зеленского как подтверждение того, что украинцы действительно приближаются к вожделенному натовскому «зонтику», а не топчутся на месте из-за бездарности верховного командования.
Для Киева существовал свой аналог Совета Россия-НАТО, только назывался он Комиссией и был создан раньше — при Леониде Кучме, украинцы тихой сапой записывались в атлантисты еще в 1990-х годах. Как и в случае с Советом, работа Комиссии сейчас заморожена из-за принципиальной и категоричной позиции всего одной страны — Венгрии. Будапешт требует от Киева, чтобы тот переписал скандальный закон об образовании, лишивший закарпатских венгров возможности учиться в школах на родном языке. Это для правительства Виктора Орбана не блажь, а честь мундира — он даже конституцию страны переделал так, что на государство возложена обязанность по защите не только граждан Венгрии, но и венгерских общин за рубежом.
Пока что венгры стоят насмерть, но иллюзий строить не нужно. Украинцы тоже люди упертые, однако договориться по венгерскому языку с ними проще, чем по русскому — это для них, так сказать, жупелы разной температуры. Но если работу Совета Россия-НАТО будет разморожена раньше, чем работа Комиссии Украина-НАТО, это станет обидным щелчком по носу лично для Зеленского. Пускай выкручивается и объясняет, почему «защитник» в лице НАТО со «страной-агрессором» — Россией чаи гоняет, а с Украиной брезгует.
Это все, конечно, соображения публицистического характера — реальная политика не сводится к психологическим эффектам. Однако к диалогу в конечном счете все-таки сводится, а если вдруг нет, то солировать начинают военные, а этого всем — и в России, и в НАТО — хотелось бы избежать.
Сколь-либо продуктивное сотрудничество в рамках Совета нам явно не светит — для этого теперь нужен такой общий враг, про которого для всех было бы очевидно, что он общий (как нацизм или ИГИЛ*), а до тех пор мы будем считать врагами друг друга. Но главное достоинство такого формата в том и заключается, что он мешает соперничеству перерастать в паранойю, когда инстинктивный выстрел во врага может оказаться не только «выстрелом в собственную ногу», но и первым залпом полноценной войны.
* Организация, в отношении которой судом принято решение о ликвидации или запрете деятельности на территории РФ
