Завершение строительства газопровода «Северный поток – 2» по хорошей традиции было приурочено к юбилею. Нет, не к двадцатилетию атаки людей Бен Ладена на нью-йоркские башни-близнецы (с этим символом пусть играются новые власти в Кабуле), а к дате куда более солидной и значительной. 10 сентября 2021 года исполнилось 300 лет со дня заключения Ништадтского мира.
Этот мир не только подтвердил победу России в Северной войне и не только закрепил наши долгожданные территориальные приобретения на западе. Северная война стала первой европейской войной России – первой войной, в которой наша страна выступала не как «восточный варвар», оттесненный на край христианской ойкумены, а как европейская держава, у которой есть союзники в Европе – в частности, в Германии и Дании.
Новости партнеров
Дальнейшее продвижение империи Романовых в западном направлении привело к тому, что у России и германского государства Пруссии, а затем и единой Германии, на долгое время, до самого распада наших империй, возникла общая граница. Именно Германия в то время стала для русских «окном в Европу». Русские путешественники, отправлявшиеся посмотреть на европейские диковины или полечиться на европейских водах, попадали в первую очередь в германские земли. Русские эмигранты, такие как Герцен, на той же границе прощались с родной землей.
Общая граница – не только приглашение к дружбе, но и источник конфликтов. Поэтому не было случайностью возникновение идеи о том, что Россия должна дружить не с непосредственным соседом, а через его голову с такими державами, как Франция и Великобритания. Эта идея привела Россию в Антанту – союз, не принесший ей ни победы, ни процветания.
Отсюда альтернативная идея, связанная с теориями геополитики: дружить нам надо было именно с Германией, как «континенталам», которым в силу естественных причин противостояла британская, а позже и американская «талассократия».
Впрочем, географические реалии давно изменились, и сегодня «дружить через страну» означало бы как раз дружить с немцами, поскольку между нашими странами – русофобская Польша, балтийские лимитрофы и довольно капризная союзная Белоруссия.
Тем не менее уже первый «Северный поток», введенный в эксплуатацию десять лет назад, несколько изменил наши географические обстоятельства. Еще тогда было осознано, что общая граница России и Германии, казалось бы, ушедшая в прошлое, отчасти восстановлена, что пусть не путешественники, но по крайней мере углеводороды отныне могут попадать из одной страны в другую непосредственно, без всяких транзитных мытарств. Пуск «Северного потока – 2» закрепит эту географическую реформу; можно сказать, что на российско-германской границе появляется еще один пропускной пункт (фактически же, поскольку оба газопровода состоят из двух ниток, таких пунктов теперь будет четыре).
При этом вряд ли можно считать, что мы с Германией «дружим». Германия исправно продлевает санкции против нашей страны, а после прошлогодней провокации с Навальным наши отношения находятся примерно на том же уровне, что и отношения между СССР и ФРГ. Но подобно тому, как в то время, несмотря на идейную вражду, войны спецслужб и противодействие американского дядюшки, был реализован знаменитый проект «газ – трубы», так и теперь нашлась сила, которая, преодолев не меньшее сопротивление, смогла обеспечить завершение проекта.
Эту силу можно назвать экономическим интересом, а можно – здравым смыслом. Две наиболее перспективные в экономическом плане державы Европы объективно тянутся друг к другу, без всякого злого умысла или сговора, в силу естественного хода вещей оттесняя на периферию промежуточные государства. Разумеется, есть и в Германии силы, которые хотели бы видеть именно Россию в роли державы, вытесненной из европейских раскладов, смиренно уползающей на Восток, но как не удалось это триста лет назад, во времена Северной войны, так не удается и ныне. Объективные интересы оказываются сильнее. Историческая судьба прокладывает свой путь неизвестным науке способом.
Новости партнеров
Хотя «пестрый глобус», который мы разглядывали в школе, сегодня выглядит всё так же, мы знаем, что география на самом деле изменчива. В практическом смысле мы, конечно, можем не учитывать тектонику плит, результаты неумолимой работы которой человечество, может быть, и не увидит в течение своей жизни. Есть о чем поговорить в связи с глобальным потеплением, которое уже сегодня дает второй шанс Северному морскому пути, да и в целом оживляет международную активность вокруг Арктики, половина которой – наше достояние. Но вместе с тем и целенаправленные усилия людей и государств по изменению пространственной среды, как мы видим, способны давать плоды, несмотря на обстоятельства, предписанные им географическими картами, на принцип нерушимости границ и на сопротивление устойчивых военных блоков. Далекое становится близким, неудобное – удобным, невыгодное – выгодным. Или наоборот.
Скажем, хотела Украина изменить свое несчастное географическое положение, избавиться от российского соседа, и вот мы видим, что она уже близка к цели, потому что скоро протяженная российско-украинская граница может стать непроницаемой даже для молекул газа. Что хотели, то и получили. А Россия и Германия, работая вместе, сделали дело, сопоставимое с давнишним советским проектом поворота сибирских рек в Среднюю Азию. То же самое, только не для воды, а для газа. Текла себе газовая река по однажды предписанному ей руслу, а теперь потечет по другому маршруту, и те, кто прежде был в ее среднем течении, окажутся в низовье.
И это не единственный случай, когда на картах вроде бы всё остается как прежде, но топология земного пространства радикально меняется. Скажем, последняя война в Закавказье велась не столько за карабахские земли как таковые, сколько за Зангезурский коридор. Этот коридор должен обеспечить Турции прямой выход в Азербайджан, которого она до сих пор была предусмотрительно лишена. Эта новая ситуация позволяет туркам настойчивее предлагать свое покровительство в Средней Азии, и мы лишь через годы сможем по достоинству оценить последствия перемены судьбы одной узкой полоски земли.
Но главный локомотив пространственной революции – это, конечно, Китай. «Один пояс, один путь» начинался как инициатива возрождения Великого шелкового пути, а превратился в китайский план Маршалла для всего мира. Этот план может превратить освобожденный от американцев Афганистан из препятствия на пути мировых потоков в скоростной транспортный коридор. Этот план может превратить Нижний Новгород в пригород Москвы. Словом, текучесть наших представлений о пространстве и времени обещает сделать евразийский материк интересным и непредсказуемым местом для жизни. Поставив победную точку в истории «Северного потока – 2», Россия показала себя мощным и уверенным игроком на этом поле.
