Минфин подготовил проект поправок в Бюджетный кодекс, из которого следует, что деньги из Фонда национального благосостояния можно будет вложить во внутренние инфраструктурные проекты, а также направить на кредиты другим государствам, чтобы те покупали российскую продукцию. Вложить планируется до 1 трлн руб. за 2020–2022 гг., затем сумма может вырасти.
Впрочем, не только на эти цели могут быть потрачены средства – ранее Минфин определился, что в приоритете зарубежные инвестиции, проекты, связанные с экспортом.
Новости партнеров
«Часть средств мы могли бы направлять на проекты для экономики, часть – инвестировать в проекты, интересные экспортерам или тем, кто занимается инвестициями за рубежом», – заявлял ранее Антон Силуанов, добавив, что «внутренняя» часть может составлять всего 15-20%. Таким образом, судя по всему, власти опять лоббируют интересы «понятно кого» вместо того, чтобы развивать отечественную экономику, определяя ей крохи с барского стола помощи зарубежным партнерам.
Общий объем ФНБ составляет 8 трлн, и в условиях не самой лучшей экономической ситуации власти по-прежнему предпочитают держать большую часть в «кубышке» и носятся с ней как со священной коровой. Между тем, «Коммерсант» на днях писал, что российский ФНБ не входит и в десятку крупнейших фондов мира, занимая 11 место. Издание писало, что в мире суверенные фонды формируются как за счет нефтегазовых сверхдоходов (как в России), так и за счет высокотехнологичного экспорта. Однако во втором случае прецедентов все больше. Что касается нашего ФНБ, то он меньше азербайджанского и казахстанского и проигрывает им и по транспарентности.
Правительство России, даже зная о проблемах с «нефтяной иглой», не только не пытается с нее слезть, но и не готово поддерживать ее в нормальном состоянии, потому что скоро и она может сломаться. И тогда будет сложно предсказать, с какой именно скоростью экономика покатится в тартарары. О проблемах ФНБ и инвестиций, а также о том, куда действительно нужно вкладывать средства, Накануне.RU рассказал доктор экономических наук, профессор МГИМО Валентин Катасонов.
– Как вы в целом оцениваете эти направления траты средств из ФНБ – инфраструктура, внешние проекты?
– Это только один из вариантов возможного использования ФНБ. Дискуссии сейчас оживились, даже достигли определенного накала, потому что в этом году Фонд национального благосостояния достиг 7% ВВП, и по положению о Фонде необходимо использовать, по крайней мере, избыточную часть на какие-то цели. А подготовка к этому событию началась, с моей точки зрения, еще в начале года – уже было понимание, что планка в 7% будет достигнута и даже превышена. В частности, Андрей Клепач из ВЭБ говорил, что у нас недостаточные военные расходы – если посмотреть на проект бюджета на следующие три года, то там серьезно урезаны военные статьи бюджета. Это было одно предложение.
Другое – более серьезное, с моей точки зрения, оно действительно заслуживает внимания – это расходы, связанные с реанимацией нашей геолого-разведывательной службы. Дело в том, что ФНБ формируется за счет валютной выручки от экспорта углеводородов. Но согласно прогнозам и оценкам Минприроды (это официальные документы, стратегия развития минерально-сырьевой базы, в прошлом году этот документ был подписан премьером), у нас через несколько лет начнется стремительное истощение минерально-сырьевой базы в части углеводородов. Где-то еще лет семь мы можем поддерживать нынешний объем углеводородов – 550 млн тонн баррелей – а дальше начнется резкий обвал.
Практически за четверть века у нас произошел полный развал этой службы, и никаких новых Самотлоров открыто не было. Я не знаю, будут ли еще открыты такие огромные месторождения, но по крайней мере средние месторождения открыть можно.
Новости партнеров
– Если сломается эта пресловутая «нефтяная игла», то без нее сломается и экономика?
– Да, так и случится. Причем это официальный документ, стратегия развития материально-сырьевой базы РФ, где все эти цифры есть, он подписан Медведевым в прошлом году. До этого считали, что мы такая «нефтяная держава», что у нас все хорошо, но выясняется, что по доказанным запасам углеводородов мы далеко не в первой тройке и даже не в первой пятерке. По доказанным запасам нефти, по крайней мере, мы где-то на 10 месте в мире. А если мы и дальше будем так же отжимать минерально-сырьевую базу, как лимон, то скоро нечего будет уже продавать и экспортировать.
– То есть вы считаете, что нужно вкладываться в геологоразведку?
– Я, конечно, не сторонник того, чтобы мы до бесконечности поддерживали эту модель «экономики трубы».
Но мы профукали четверть века, гигантские суммы нефтедолларов ушли в офшоры, и если власти действительно хотят использовать последний шанс, они должны эту выручку направить на индустриализацию, на восстановление разрушенной экономики.
– А что касается поддержки экспорта?
– У нас ведь еще в 90-е годы создавался экспортно-импортный банк для того, чтобы стимулировать экспорт продукции обрабатывающей промышленности. Такие экспортно-импортные банки существуют во многих странах мира. Но сегодня никто даже не вспоминает об этой структуре, потому что у нее не было никакой серьезной финансовой подпитки.
Конечно, экспорт нужен, но опять-таки, стимулировать экспорт чего? У нас сегодня произошел практически полный развал обрабатывающей промышленности, особенно машиностроения. Поэтому все-таки нужна какая-то долгосрочная программа восстановления нашей промышленности. Я думаю, что начинать-то надо не с экспорта, а с восстановления этой материально-технической базы. Она сегодня практически разрушена. Это еще одна большая тема, связанная с амортизацией больших фондов.
Новости партнеров
Мне кажется, что если есть какие-то деньги – а они есть – то их надо направлять не на стимулирование экспорта, а именно на индустриализацию. А если мы вспомним, что такое индустриализация на примере 30-х годов, то валюта нужна не для стимулирования экспорта, а для закупки инвестиционных товаров, машин и оборудования.
У нас эта ре-индустриализация сейчас просто невозможна, поэтому, с моей точки зрения, здесь приоритеты перепутаны. А главное – нет целостной долгосрочной программы выхода из нынешнего состояния.
– Может быть, экспортировать хотят энергетику, углеводороды?
– Нет, для этого, я думаю, не надо экспортных кредитов. Обычно поддержка экспорта существует в отношении продукции промышленности, уже обработанной какой-то продукции, а не сырья. На сырье как правило экспортных кредитов не представляется.
– И насколько прозрачными будут вложения, траты ФНБ, на ваш взгляд?
– Я думаю, что это будет очередная «Панама», попытка где-то чего-то украсть. Потому что спрашивается – а для чего нам наращивать экспорт? Для того, чтобы получать валютную выручку. А для чего получать валютную выручку? Для того, чтобы она где-то осела в офшорах или где-то на островах Туманного Альбиона. То есть я не вижу целостной картины, а если нет целостной картины, значит, явно присутствуют какие-то шкурные интересы.
