80 лет назад с Запада в Москву пришло предложение о примирении – и в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении, вошедший в историю как пакт Риббентропа – Молотова. Сейчас Запад снова предлагает России примириться – прощупывая почву для возвращения формата «Большой восьмерки» с участием России. Но в отличие от 1939 года принимать нынешнее предложение ни в коем случае нельзя.
Россию зовут в «Большую восьмерку» – пока еще не официально и при выполнении определенных условий, но важен сам процесс. То, что сейчас выглядит как зондаж, через два-три года, в крайнем случае через пять лет, станет реальностью – Запад предложит России возобновить взаимодействие в том формате, что существовал до 2014 года.
Новости партнеров
К тому времени с урегулированием в Донбассе – а именно «прогресс в реализации Минских соглашений» остается сейчас главным условием Запада для возвращения «Большой восьмерки» – европейские страны (да и Штаты) что-нибудь придумают. Так как вернуть Донбасс в унитарную Украину совершенно нереально, будет изобретена какая-нибудь видимость «прогресса в урегулировании», которая позволит уже официально поставить вопрос о восстановлении «восьмерки». Потому что это очень нужно Западу – особенно европейской его части, но и США не против: о политике изоляции России никто уже даже не вспоминает, конфронтацию там тоже были бы не прочь сбавить, а обойтись без взаимодействия с Москвой в самых разных вопросах невозможно.
Так что еще до окончания нынешнего президентского срока Владимира Путина Россия получит официальное приглашение вернуться к «Большой восьмерке». И ответит на него отказом. Почему?
Потому что «восьмерка» возникла как продолжение «семерки» – созданного в 70-е годы клуба крупнейших западных держав. Своеобразного локомотива глобализации, клуба лучших друзей США, их союзников-сателлитов. Конечно, шутки про «Америку и шесть ее шестерок» слишком упрощают ситуацию – но в геополитическом плане так оно и есть. США были бесспорным авторитарным лидером в «семерке» – если не в экономическом плане, то в геополитическом.
Подключение России и создание «восьмерки» имело для Запада только одну цель – ограничение российского суверенитета, нашей самостоятельности в мировых делах. России нельзя было позволить уйти в автономное плавание – хотя в 90-е на Западе почти никто (кроме самых умных) не верил в то, что наша страна вернет себе на мировой арене позиции и вес СССР, опасения насчет того, что Россия может перестать довольствоваться ролью младшего партнера «золотого миллиарда» все же были. Вот и решено было привязать Россию к Западу – хотя бы символически, поманив ее членством в престижном клубе.
Наша беда была в том, что у изрядной части наших тогдашних элит действительно была мечта о присоединении России к «золотому миллиарду» – «передовому человечеству», «клубу развитых демократий», «прогрессивных цивилизаций». Отсутствие самостоятельного мышления – национального, как и вытекающего из него геополитического – не позволяло им увидеть истинное предназначение этого «клуба избранных».
А оно предельно просто – это те, кто проводит атлантический проект глобализации, железной рукой ведет человечество к «счастью в единстве».
Россия просто в силу своей сути не могла быть добровольным участником такого проекта.
Новости партнеров
В нем объединены англосаксонские страны (США, Великобритания, Канада), страны, проигравшие им во Второй мировой войне и попавшие в зависимость от них (Германия и Япония), и их военные союзники, играющие по их правилам (Франция и Италия). В качестве кого там могла быть Россия – исторически суверенное государство, игравшее в последние три века огромную, при этом все возрастающую роль на мировой арене?
Считалось, что это неплохой механизм согласования интересов – мол, раз Россия в клубе, то Запад должен обсуждать с ней свои планы. Понятно, что ничего этого не было – Штаты не обсуждали свои военные планы даже с союзниками по НАТО (вспомним хотя бы нападение на Ирак в 2003-м), не то что с Россией. Экономические планы также находились вне компетенции «Большой восьмерки».
Во-первых, на Западе они вообще уже давно решаются на наднациональном уровне, с весьма относительным участием премьеров и президентов, а во-вторых, влияние Запада на мировые дела стабильно падает – что наиболее наглядно проявилось в том, что сразу же после начала экономического кризиса 2008 года те же англосаксы бросились срочно создавать «Большую двадцатку», то есть очень сильно расширенный формат «восьмерки» с участием всех крупнейших держав, от Китая до Турции.
Какой же эффект тогда приносило России участие в «восьмерке»? Только пропагандистский – но он был откровенно негативным для нас. Потому что весь остальной мир воспринимал нас как часть Запада – Россия же входит в клуб, пусть часто и спорит с остальными его участниками. Все, от Латинской Америки до Юго-Восточной Азии, от Африки до Европы, воспринимали нас именно так – в лучшем случае думая, что мы просто ведем двойную игру, изображаем себя с Западом западниками, а например, с мусульманами – частично исламской страной (Россия ведь имеет статус страны-наблюдателя в Организации исламского сотрудничества).
Подозрения о двойной игре были беспочвенны – Россия в силу своей специфики, как государство-цивилизация, действительно может позволить себе говорить с европейцами на европейских языках, а с азиатами на азиатских – но все равно крайне неприятны. Очень настороженно относились к участию России в «восьмерке» в Пекине – потому что там тоже были сильны подозрения насчет того, что Москва неискренна в своих предложениях о сближении, которые все время звучали с нашей стороны, еще со времен позднего Ельцина.
Да, все нулевые годы Россия и Китай наращивали сотрудничество в самых разных областях, в том числе и в геополитической игре – но до 2012 года, когда Владимир Путин вернулся в Кремль, а Си Цзиньпин пришел к руководству КПК, в Пекине не исключали того, что Москва в какой-то момент может выбрать в геополитической игре сторону Запада. «Зачем нам излишне сближаться с Россией, выстраивать с ней стратегические отношения практически союзнического типа, если она сама не определилась со своей стратегией – вдруг в какой-то момент она соединится с нашими противниками, ударит нам в тыл?» – примерно так рассуждали китайские стратеги.
И только после 2012 года (еще до всякого Крыма и открытой конфронтации России с Западом), в тандеме Путина и Си возникло взаимопонимание насчет общих стратегических целей и взаимное доверие, позволившее снять беспокойство о возможном «предательстве России». Это было связано, кстати, и с тем, что китайцы увидели, как сильно США были против избрания Путина президентом России в 2012 году – что подтверждало, что членство России в западном клубе к тому времени носило уже чисто символический характер.
Если бы сейчас Россия вернулась в «Большую восьмерку» это, конечно, не было бы воспринято Китаем как предательство – но заметным образом сказалось бы на нашей репутации в глазах китайцев. Однако причин для подобного беспокойства нет – Владимир Путин никогда не вернется к такому формату взаимоотношений с Западом. Не из-за Китая – а из-за правильного понимания национальных интересов России, ее геополитических целей. Не говоря уже о том, что за пять лет, прошедших с момента кончины «Большой восьмерки», наша страна стала восприниматься во всем мире как главный геополитический противовес атлантическому диктату – это видно не только по резко возросшему интересу к нам со стороны мусульманского мира, Латинской Америки и Африки, но и по росту популярности Владимира Путина в той же Европе, точнее ее антианглосаксонски настроенных кругов. Кстати, России не нужна не только «восьмерка», но и «семерка» – смысл нашей политики на западном направлении сводится к тому, чтобы не просто ускорить закат атлантического миропорядка, но и помочь объективно назревшему разводу США и Европы, освобождению от американской опеки Германии и Японии.
Новости партнеров
То есть – распаду уже и «Большой семерки». Но пока она жива, ничто не мешает ее участникам (встречающимся в субботу в Биаррице) на следующий год собраться всем вместе не только в июне в Нью-Йорке. 9 мая 2020 года руководители США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады и Японии при желании могут встретиться на Красной площади, на параде в честь 75-летия Победы. И заодно и провести несостоявшуюся в России в 2014 году встречу восьмерых – только уже не в формате «Большой восьмерки», а как встречу «Большой семерки» с президентом России. Но никакого отношения к восстановлению умершего формата эта встреча иметь не будет.
Потому что Россия хорошо усвоила уроки своей собственной истории. 80 лет назад, 23 августа 1939 года, в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении – Гитлер, на полных парах шедший к власти над Европой, предложил Сталину пакт, и тот согласился. Москва выбрала Берлин, а не Лондон с Парижем, потому что, выбирая из двух плохих вариантов, считала, что соглашение с немцами лучше гарантирует наши национальные интересы (которые заключались в том числе и в возвращении утраченного после Гражданской войны, то есть Западной Украины и Белоруссии). И самое главное – Россия очень не хотела участвовать во внутризападной войне, в битве за главенство в Европе, надеясь если не избежать, то хотя бы максимально оттянуть это испытание.
Тогда у нас это не получилось – как потому, что Вторая мировая была запрограммирована Первой, так и потому, что Великобритания мечтала направить немцев на восток, стравить две континентальные державы, а Гитлер хорошо знал европейцев, но плохо – русских. Сейчас у нас нет необходимости выбирать между союзом с одной враждебной нам силой и союзом с другим врагом. Дело не только в том, что угроза войны перед нами не стоит. Запад, по итогам той войны, стал единым, и мы не хотим ни участвовать в западных играх (на сей раз – против остального мира), ни становиться, пусть даже символически, частью Запада. Мы даже не выбираем между Западом и Китаем – мы выбираем между своей самостоятельностью и зависимостью.
В отличие от 1939 года у нас нет необходимости заключать «плохую сделку», вынужденное перемирие – а возвращение «большой восьмерки» стало бы именно таким шагом.
