Не стало Алексея Булдакова – народного артиста, чей «генерал Иволгин» занял надежное место в ряду национальных образов совсем не потому, что пил водку с медведем. Образцовый русский мужик, надевший однажды лампасы и умудрившийся их не замарать в наиболее грязный период отечественной истории, не случайно стал тем, кому отдавали честь настоящие военные.
Алексей Булдаков стал вторым после Сергея Бодрова по-настоящему народным артистом в кинематографе новой России. Не в смысле наград и званий (звание присвоили только в 2009-м), а так, чтобы узнавала каждая собака и все – от мента до бандита – подходили за автографом.
Новости партнеров
«Особенности национальной охоты» в числе немногих фильмов первой половины 1990-х, что обернулись общенациональным хитом и тем редким случаем, когда в аплодисментах массовый зритель слился с газетным критиком (художественная ценность всех прочих «Особенностей…» уже спорна). Поэтический фильм-притча, который его создатель – режиссер Александр Рогожкин – никогда не считал комедией, раздвинул границы именно комедийного жанра, сделав фоном мальчишника на русской природе «Россию, которую мы потеряли» и обильно спрыснув происходящее водкой.
Это особенно важный элемент для картины 1995 года выпуска, потому что бухали в ту депрессивную эпоху, кажется, все – редкие непьющие автоматически считались больными, а под лекарством народные прибаутки понимали все тот же алкоголь. Фильмы про спирт, книги про спирт, песни про спирт и сам спирт занимали такое место в потребительской корзине россиянина, что из 2019 года цифры расхода на душу населения выглядят страшно даже с учетом того, что не включают в себя разнообразный суррогат и контрабанду.
«Привет с большого бодуна», – здоровались со страной радиостанции голосом солиста группы «Дюна». «Вокруг такие лица, что грех не похмелиться», – пел сам Булдаков уже на пике популярности.
Его философствующий генерал Иволгин учил сограждан не тратить время на длинные тосты и наполнял алкоголизм одновременно лирикой и национальной идеей – в кои-то веки льстивым обоснованием того, почему в России «люди пьют как звери, а звери как люди». Как следствие, каждый второй из тех, кто подходил за автографом, предлагал «накатить прямо тут».
Очень возможно, что эта искренняя народная любовь в итоге не дала Алексею Ивановичу дожить хотя бы до семидесяти.
Несколько грустно признавать и то, что Булдаков оказался актером одного образа, но лучше однажды выбить десятку, чем долго стрелять по окружности. В числе своих любимых работ в кино актер называл более ранние роли в картинах «Кому на Руси жить…», «Небывальщина» и «В лесах под Ковелем». Но характерно, что во всех трех будущий Иволгин играет военных, включая дважды Героя Советского Союза генерал-майора Фёдорова – партизана по нашей версии и коммунистического клеврета по украинской.
Надев погоны однажды, по значимым поводам Булдаков их уже не снимал, изображая офицеров в экранизациях Толстого («За что»?), Войновича («Приключения солдата Ивана Чонкина») и анекдотов самого разного калибра. Чаще всего это были именно генералы, причем любые – белые, красные, милицейские («Антикиллер») и водоплавающие («Парк советского периода»). Ближе к концу карьеры его наконец-то повысил до маршала лично Никита Михалков, позвав на роль Буденного в «Утомленные солнцем – 2».
Новости партнеров
Артист нес этот крест, не жалуясь, тактично эксплуатировал свое сходство с Александром Лебедем – и в итоге сделал для Российской армии больше, чем многие настоящие генералы.
Это сейчас Минобороны под руководством искусного в пиаре Сергея Шойгу готово выступать не только заказчиком, но и производителем фильмов о себе и для себя. Это теперь граждане заявляют о доверии к вооруженным силам и желании увидеть в их рядах своих родственников. В 1995-м, когда Иволгин выстрелил своим первым тостом, армия воспринималась юношами и их родителями как главный повод для эмиграции.
Это было время телесюжетов о солдатах, зарабатывающих проституцией, и дедовщине, производящей инвалидов в глубоком тылу. Время длинной линейки гробов, приходящих с юга, и бодания «на равных» между огромной Россией и маленькой Чечней. Время, когда рядовых жалели, а генералов – ненавидели, и персонаж Булдакова стал одним из немногих светлых пятен хаки в нескончаемом потоке чернухи, прежде снимаемой в том числе и его патроном – режиссером Рогожкиным («Чекист», «Караул», «Третья планета»).
Иволгин работал «лицом» совсем другой армии – не героической, но человечной – в период тотального дефицита доброты как национальной особенности. Был «ряженым», которому отдавали честь воевавшие – немного в шутку, но все же искренне.
Мотаясь, будто гарнизонный, по окраинам разложившейся империи (Белоруссия, Украина, северный Казахстан, где работал на Павлодарском тракторном заводе и служил в Карагандинском областном русском драматическом театре), Булдаков в конечном счете закрыл собой ту пропасть, что разверзлась между золотопогонниками и всей остальной Россией тогда, когда сугубо уголовное словечко «беспредел» казалось интеллигентным описанием действительности.
Он стал русским генералом, которого хотелось любить в эпоху тотальной ненависти и безнадеги, когда мало кто понимал, как это вообще – гордиться Российской армией. И то, что к его образу неизменно прилагалась водка, неожиданно оказалось не багом, а фичей. В ней тонули, но лишь сперва, а после лечили русский дух в беседке для наблюдений за луной, в бледном свете которой на егерском огороде сюрреалистично вызревали ананасы.
Ну, за светлую память.
