Так называемый азовский инцидент, после которого часть украинского флота оказалась арестована российскими пограничниками, получил неожиданное дипломатическое продолжение. При большом желании это можно интерпретировать как большую дипломатическую победу официального Киева, но на самом деле, если посмотреть на ситуацию прагматично, не получается обнаружить хоть какого-то значимого ущерба для российских интересов.
Дональд Трамп действительно отменил запланированную встречу с Владимиром Путиным на саммите G20 в Аргентине, но нельзя не отметить, что те, кто видят в этом некую катастрофу или поражение для российской внешней политики, не могут толком объяснить, в чем оно конкретно заключается. Да, встречи не будет — или она будет, но в усеченном формате, что называется «на ногах» и в кулуарах саммита. А в чем, собственно, заключаются потери российской стороны?
Новости партнеров
Создается впечатление, что те, для кого отмена встречи с американским президентом — плохая новость, «застряли» в ментальности, которая свойственна политикам восточноевропейских стран и некоторых стран постсоветского пространства. Дело в том, что отмена запланированной встречи или визита в Вашингтон какого-нибудь восточноевропейского президента или премьера — и правда ужасная политическая примета, которая указывает на крайнее раздражение вашингтонской администрации, зачастую это предвестник отставки или даже отправки в тюрьму. Но такими лекалами нельзя мерить Россию и российско-американские отношения. Для Путина и России в целом вызывать крайнее раздражение Вашингтона — нормально. Более того, если Москва вдруг перестает вызывать крайнее раздражение в Вашингтоне, это признак того, что с ней что-то не так.
В инфополе активно продвигается очень старый и спорный тезис о том, что именно России и лично Владимиру Путину сильно нужны встречи с западными лидерами — в силу того, что России от Запада нужно многое. Например, снятие санкций и преодоление дипломатической изоляции. Запад же без России прекрасно проживет, да еще и может бесконечно давить ее санкциями.
Этот тезис не стыкуется с геополитической и экономической реальностью. Дело в том, что с учетом исторического опыта нужно констатировать: та или иная форма санкционного давления на Москву существует уже несколько сотен лет и «выключается» только на непродолжительное время в условиях или глобальной войны, или жесточайшего экономического кризиса в России, в стиле 90-х прошлого века, когда последствия поражения в холодной войне оказались деструктивнее любых возможных санкций. Более того, даже западные источники нехотя признают, что санкционная политика в отношении Москвы или не действует, или приводит к непредвиденным положительным последствиям для российской экономики: «Американские санкции дают российской экономике непредвиденный стимул», — с удивлением констатирует флагман американской деловой прессы The Wall Street Journal. «Новые санкции не сделают России больно», — пишет Foreign Policy. «Рассвет российского машиностроения на фоне экономических санкций» — так называется прошлогодний очерк Japan Business Press, в котором описывается (надо признать вынужденное) возрождение российского станкостроения в условиях санкций. Ключевая цитата: «Если российское станкостроение продолжит развиваться такими же темпами, то западные санкции лишатся всякого смысла».
Все вышеперечисленное не означает, что санкции не имеют негативного влияния на российскую экономику. Имеют, но ради их (как показывает практика, неизменно временной) отмены не стоит жертвовать национальными интересами и уж тем более не стоит любой ценой добиваться прямых переговоров на высшем уровне ради того, чтобы об этом просить. Опять же, как показывает практика, западные лидеры сами приезжают в Москву, а те, кто не могут себе позволить такого визита по внутриполитическим причинам, как Трамп, вынуждены присылать своих эмиссаров, таких как Джон Болтон или министр энергетики США Перри. Именно такими визитами администрации Трампа придется компенсировать неготовность президента принять медийные и внутриполитические последствия прямых переговоров с Путиным. Более того, решение об отмене встречи — косвенный, но явный признак того, что американский лидер просто струсил: он знает, что «прогнуть» Путина, как он это делает с лидерами других стран, у него получится, а следовательно — не удастся отчитаться перед американскими избирателями об очередной победе. Просто так отменять встречу было бы неправильно, ибо такая отмена действительно была бы воспринята как трусость, а «азовский инцидент» создал отличный предлог для того, чтобы ее избежать.
Зато уместно говорить о репутационных и дипломатических потерях официального Киева. Вместо усиления антироссийских санкций и поддержки перевода страны на военные рельсы Порошенко получил от Ангелы Меркель завуалированное пожелание успокоиться. RT сообщает: «Канцлер Германии настаивает на мирном урегулировании разногласий между Украиной и Россией, пишет немецкая газета Die Welt. Правительство в Киеве Меркель призвала «быть умным» и решить проблему, действуя разумно и посредством переговоров, потому что военного решения в данном случае быть не может».
Когда кого-то очень настойчиво призывают «быть умным» — это явный и довольно оскорбительный намек на то, что его поведение до момента призыва явно не соответствует высоким интеллектуальным стандартам, а если вдобавок призвать официальный Киев к переговорам — это примерно то же самое, что попросить кого-то выпить серной кислоты. Не очень понятно, где в этом контексте можно найти какой-то дипломатический успех.
Несмотря на срыв встречи с Трампом, есть все основания полагать, что саммит G20 пройдет с пользой для России, особенно с учетом того, что внимание всей мировой прессы будет приковано к российско-саудовским переговорам по нефтяному рынку, которые пройдут на полях саммита. А реакция Кремля на срыв встречи с американским президентом говорит сама за себя. Как заявил пресс-секретарь Дмитрий Песков, «у президента будет пара дополнительных часов в программе для полезных встреч на полях саммита». Ни один серьезный вопрос мировой политики сегодня без Москвы не решается, а значит, отказ от прямых и полноценных переговоров с российским президентом — потеря для США, а не для России.
