Есть фальшивые сенсации, есть настоящие. О фальшивых орут во весь голос — вот и сейчас все соответствующие американские СМИ пытаются в очередной раз «поймать» команду Дональда Трампа на предвыборном сговоре с Россией (нечто аналогичное пранкерам Лексусу и Вовану выдается за пугающе влиятельного агента Кремля, желавшего сдать Трампу компромат на Хиллари Клинтон). А настоящая сенсация остается незамеченной, в том числе в России. Сенсация — это мнение Трампа о том, что такое Запад. Вот на эту тему драка внутри того же Запада идет не так громко, зато всерьез. Потому что оказалось, что у президента США не тот, неправильный Запад. Более того, трамповский Запад — тот, с которым Россия могла бы иметь дело.
Как он мог это сказать
Новости партнеров
Вся либерально-правозащитно-глобалистская команда в ярости… Да, а речь, вообще-то, по-прежнему о выступлении президента США в Варшаве еще до его приезда на саммит «Группы двадцати» в Гамбурге. Это была не просто речь, а, как сейчас выясняется, программное выступление, которое замышлялось как заявка на идейное лидерство Америки уж как минимум в рамках западной цивилизации. И ведь так оно и выглядит.
У нас варшавское выступление очень даже заметили, поскольку там говорилось о поставках в Польшу американского газа (отнимают клиента у поставщиков российского газа) и об установке там же зенитных систем «Пэтриот». Однако главное, как это часто случается, мы пропустили.
И вот сейчас не успокаивающаяся The New York Times отвечает Трампу: президент в Варшаве продемонстрировал желание сохранить западный союз, но какой ценой — ценой пересмотра самой идеи того, что такое Запад. Потому что он боится — боится краха системы. И пугает других.
В дни холодной войны, продолжает автор материала, Западом назывался «свободный мир» — либерально-демократический порядок. А Трамп заменяет политическую концепцию культурной. Да еще и нагнетает страхи насчет того, что либерализм вот-вот уничтожит культуру, то есть Запад как таковой.
Давайте посмотрим, как Трамп формулировал эту мысль в Варшаве: «Главный вопрос нашего времени — есть ли у Запада воля к выживанию».
И напоминал о «вечных традициях и обычаях», о «произведениях искусства, которые славят Господа», о «бесценных связях, которые держат нас вместе как нации, как союзников, как цивилизацию».
Кстати, к России Трамп сразу после этого обратился с призывом быть вместе с Западом на защите от «общего врага нашей цивилизации». А что, хороший призыв. И ведь хорошая речь, не так ли?
Новости партнеров
Ужасная, вопят американские демократы и их единомышленники в Европе. Трамп — расист и националист. Какие еще традиции и культура? Какие еще нации, семья и семейные ценности? Какой Бог? Все это — полная ересь и даже преступление для настоящего глобалиста и либерала. Наций нет, границ нет (все должны принимать беженцев миллионами), ценности для всех одни — одни для всего мира, и их диктуем мы.
Или, как заметил идеолог консервативного направления из издания Daily Signal, Трамп бросает вызов многолетней и удивительно успешной попытке левых в корне изменить саму сущность Америки и ее европейских союзников.
То есть он борется со всем тем, что мы — Россия и не только Россия — ненавидим в США или Европе.
Глобалисты приходят и уходят
Давайте посмотрим, что происходит по части общения лично Дональда Трампа с лидерами «клинтоновской», то есть глобалистской Европы.
Ничего хорошего. А вот с премьер-министром Индии Нарендрой Моди — полное взаимопонимание. С главой Китая Си Цзиньпином — тоже. Наконец, встреча в Гамбурге с Владимиром Путиным — тоже все в порядке (во всяком случае, было, пока не поднялся гвалт).
Почему: потому что все перечисленные лидеры думают о своих странах и цивилизациях точно так же, как Трамп — о своем Западе. Мы просто говорим на одном языке. При этом, правда, защищаем свои реальные интересы. Вот Моди хочет, чтобы мир «производил в Индии», то есть перемещал туда производства. Трамп желает того же в отношении США. Ситуация конкурентная. Надо договариваться, они это и делают.
Возникает вопрос: почему тогда США и при Трампе давят всеми силами на Китай, Россию и не только на них? Упомянутый материал в The New York Times объясняет: у Трампа два советника, Стивен Бэннон и Герберт Макмастер. Они предложили ему две в корне разные речи, обращенные к двум разным аудиториям. К той Европе, которая поймет Трампа, и к той, которая его не любит. Дональд совместил две речи в одну, сказал и то и другое. Потому что борется за политическое выживание. Так же выглядит и его политика в отношении что Москвы, что Пекина. Их как бы две — противоположных и при этом одновременных. Хотя всем уже понятно, как видит мир, в частности Запад, сам Дональд Трамп.
Новости партнеров
Достаточно вспомнить его предвыборную кампанию — он ведь тогда говорил все то, что сейчас, в Варшаве, обращаясь к «своему» Западу.
То есть суть международной политики на данный момент в том, что идет перетягивание каната. Одним державам нужен Дональд, превращенный в Хиллари Клинтон, другим — тот, который борется не за «глобальный», а за настоящий Запад.
Здесь есть интересный вопрос: а у России, у нас с вами, какой Запад? Помнится, пару-тройку десятилетий назад весь советско-российский читающий, мыслящий и говорящий класс состоял из сплошных западников. Куда же они сегодня подевались: неужели задавил «беспощадный режим»? Вроде бы нет. Западники попросту поняли, что в России при демократии за них не голосуют и не будут голосовать (и как бы утихли). Потому что пока кто-то мечтал о дружбе с «нашим» Западом, тем, что описал в Варшаве Дональд Трамп, — Запад стал таким, каким видят его вот эти: левые, глобалисты и прочие. Но то было, как выясняется, явление временное, и вот сегодня они там беспощадно дерутся за то, какой Запад правильный. А мы наблюдаем — с интересом и надеждой.
Что касается надежды — помните, кто и когда сказал эти знаменитые слова: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское остается». Народ Гете и Шиллера, Баха и многих других… В общем, приказ народного комиссара обороны номер 55 от 23 февраля 1942 года.
Как-то верится, что глобалисты пришли — и уйдут, а нормальный Запад, с которым можно будет иметь дело, останется.
