Символично, что международная конференция по вопросам глобальной и континентальной безопасности проходит в Мюнхене — там же, где имел место Мюнхенский путч 1923 года и Мюнхенский сговор 1938 года. Эти события разделены всего 15 годами, но этих лет хватило, чтобы из маргинального политического явления германский нацизм превратился в бомбу, которая взорвала Европу и весь мир.
Чудовище нацизма выросло из немецкой горечи национального поражения и унижения, глубокого экономического кризиса, провокационной британской политики, метафизически укорененного расизма европейской культуры и неолиберальной политики Веймарской республики, которую нещадно критиковал и разоблачал Шпенглер, остро предчувствуя, что до добра она не доведет. Перед своим необратимым поражением в борьбе не на жизнь, а насмерть с Советским Союзом, с русскими — Гитлер стремительно и без труда захватил всю Европу, кроме нас. Он повторил «подвиг» Наполеона, не пролив по сравнению с последним особой крови.
Именно неолиберальная политическая утопия сработала в Германии в качестве цивилизационной системы, объединяющей «когерентную» и «резонансную» совокупность всех перечисленных факторов, бывших историческими источниками германского нацизма, стала его материнским лоном.
Немцы Гитлера избрали. Останавливать его, как и Наполеона, пришлось нам.
После победы мы разделили с США контроль над Европой, вполне этот контроль заслужившей. И добросовестно осуществляли его на своей «половине». В том числе и на свой «половине» Германии. Пока не решили, что нам это больше не нужно, и не ушли, оставив Европу и Германию целиком Соединенным Штатам. Тут же на месте Европейского экономического сообщества возник Европейский союз — наднациональная бюрократическая надстройка, помогающая США в одиночку справляться с бременем управления европейским целым.
Хотя призрак социальной утопии продолжал бродить там же, где и во времена Маркса, европейская политика считалась застрахованной от катастроф благодаря подчинению власти США, которая уж точно, как казалось европейцам, ставила правильные и достижимые цели. Кто бы стал в Европе спорить с этим, когда налицо было «поражение» СССР (именно так европейцы поняли наш уход)?
Скрытый ужас создавшегося в действительности положения, напротив, состоял в том, что США сами уже при Рейгане, т.е. с начала восьмидесятых (а у нас как раз в это время созрела перестройка) встали на путь подчинения своей политики неолиберальной утопии, при этом еще и подкрепив свои «экономические успехи» окончательным освобождением доллара от какого-либо обеспечения, неограниченным по объему и времени внешним займом.
Политическая утопия, родившаяся в Европе в начале XX века и окрепшая к его середине, соединилась с утопией экономической, оформившейся к концу XX столетия в США. Вместе политическая и экономическая утопии образовали системное единство, жуткую утопическую политэкономию, чудовищность которой не идет ни в какое сравнение ни с политическими фантазиями немецкого нацизма, ни со светской религией советского коммунизма — также чисто политической.
Ни Германия, ни СССР никогда не следовали утопическим экономическим концепциям в построении своих хозяйственных систем. А США последовали без оглядки, получив соответствующий финансовый допинг. Не прошло и 20 лет, как США уже бомбили Югославию (сначала спровоцировав ее распад), потом приступили к целенаправленному разрушению других государств на нашем континенте. Дошли у них руки и до Украины.
Сегодня из Европы уходят уже США, устав от сверхвласти, как и мы к концу 1980-х, хотя и не так добровольно, как русские. Уходят не только из «европейской Европы», но с Ближнего Востока, не сумев поставить в регионе интегральные и непротиворечивые цели своего влияния. То ли США борются с террористами, то ли заботливо их выращивают и используют — этого США не могут объяснить и самим себе.
Европа лишается «мудрого» и «надежного» руководителя, который «знал», как управлять самой историей, не то что какими-то отдельными странами.
Сегодня Европа остается один на один с гибридной политэкономической утопией, радикально отвергающей любое соприкосновение как с политической, так и с экономической реальностью, любую истину, любое знание о социуме, любую подлинную общественную науку. Европейские СМИ лишь демонстрируют эту позицию нам и всему остальному миру. Это уже не просто пропаганда, это мировоззрение, основанное на утопии и признании фактов ересью.
Новая нацистская технология, общеевропейский и американский нацизм, рождаемый в многократно усиленном «поле тяготения» двойной утопии, уже не имеет нужды рвать с «демократическим» порядком. Он сам и есть этот новый «демократический» порядок, способный голосовать за новых гитлеров, а также за все необходимые нацистские мероприятия не один раз, а хоть каждый день.
Никогда и никакой остаточный нацизм, сохранившийся в порах и подвалах Западной Украины еще с Великой Отечественной войны, не заразил бы организм целой страны, Украины, не будь он политтехнологическим средством современного общеевропейского и американского нацизма, готового лгать и убивать с хирургической точностью, чтобы поддержать искусственную жизнь умирающей двойной утопии. А ведь именно о приближающемся конце двойной утопии предупреждал в Мюнхене европейских и американских политиков Путин десять лет назад. Но они слушали его вполуха, будучи уверенными, что он всего через год уйдет, а они останутся.
Трамп пришел отнюдь не как экстравагантный выскочка, невежа, бенефициар политтехнологической избирательной кампании, кем пытаются представить его непримиримые политические противники. Причем ненавидит его не только проклинтоновская элита и ее голливудская обслуга, но и избиратели, которые не желают расставаться с утопическим процветанием в долг и давно уже имеют глубоко отрицательный баланс. Ведь Трамп собирается их банкротить. А за это и убить можно. Эти люди реально опасны.
Трамп пришел как голос старой консервативной республиканской партии, всегда выступавшей за реализм в политике и экономике, который, конечно, неприемлем для половины современного массового избирателя. Идеологи этой партии не новички в американской политике. Это, например, такие люди, как Патрик Бьюкенен и Генри Киссенджер. Известная книга последнего так и называется «Нужна ли Америке внешняя политика?». Комментарии, как говорится, излишни.
В Америке при Трампе неизбежна изнурительная внутренняя борьба, хаос, беспорядки. Ее политическое устройство подвергнется критическому испытанию на прочность. Неясно, что ждет Трампа, будет ли он тем человеком, который вернет соотечественникам разум.
Но у Европы вообще нет пока ни одного претендента на подобную роль. Единственный, кто говорит европейцам правду — это Путин, который не собирается при этом вмешиваться в их жизнь, брать на себя за них ответственность. Между тем редкий симпатик «национального самосознания» в Киеве нет-нет, да и прошепчет «внутренним голосом»: «Путин придет, порядок наведет…». Вот только как сделать, чтобы он пришел и взял проблемы на себя, а его при этом можно было бы проклинать и поносить?
Такая русская позиция — мы не собираемся замещать вакуум наднациональной сверхвласти в Европе, но честно предупреждаем о надвигающихся реальных проблемах — не может не вызывать восхищения у одних и ненависти у других. Но ни то ни другое никак не продвигает европейцев к столь необходимому им историческому реализму.
Тимофей Сергейцев,
член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня»
