Аргентинский трамплин

Визит 23 апреля президента Кристины Фернандес де Киршнер в Россию и подписанный пакет соглашений выходят далеко за рамки двусторонних отношений Москвы и Буэнос-Айреса. Реализуя ряд проектов в Аргентине, Кремль надеется выйти через нее на латиноамериканские рынки (прежде всего на энергетический) и серьезно усилить свои позиции во всем регионе. Да, Латинская Америка далеко, да, у России есть интересы на куда более близких и важных рынках, однако ее перспективы в странах к югу от американо-мексиканской границы в какой-то степени уникальны. По словам директора Института Латинской Америки Владимира Давыдова, Россия на аргентинском, да и на всем латиноамериканском рынке предстает не как поставщик ресурсов, а как страна, способная предложить серьезные ноу-хау, технологии. «Мы должны сегодня искать именно такие рынки, где мы выступаем поставщиками технически сложных изделий, — продолжает эксперт. — Так, недавно вторая по масштабам мексиканская компания в области гражданской авиации закупила 30 самолетов «Суперджет”, объяснив покупку тем, что такие самолеты не имеют аналогов в мире. И эти машины уже эксплуатируются на рейсах из Мексики в южные штаты США». Таких возможностей на азиатском и европейском рынке у России — по пальцам перечесть.

Правда, никто не обещает, что проникновение российского бизнеса через Аргентину в Латинскую Америку будет простым. И дело не в том, что нам придется конкурировать с вездесущим Китаем, а в том, что возвращение России в регион совпало с возвращением США. Если бы процесс начался лет пять назад — когда жил формировавший антиамериканскую повестку Уго Чавес, когда США занимались ближневосточными делами, — шансов закрепиться в Латинской Америке у нас было бы куда больше. Впрочем, остается надежда, что американцы не смогут вытеснить Россию — возвращению в Латинскую Америку Соединенных Штатов мешают сами Соединенные Штаты. 

Выбор Буэнос-Айреса в качестве точки входа в регион вызывает у некоторых политологов ряд вопросов. Среди всех латиноамериканских стран Аргентина занимает лишь четвертое место (после Бразилии, Мексики и Эквадора) по товарообороту с РФ, а в абсолютных цифрах товарооборот меньше 1,5 млрд долларов. Да и с финансовыми показателями у нее не очень — до недавнего времени страна фактически балансировала на грани дефолта, и непонятно, насколько платежеспособной она будет. Однако если смотреть по потенциалу, то Аргентина является крайне перспективным партнером России. Хотя бы потому, что оба государства способны удовлетворить насущные потребности друг друга. Как экономические, так и политические.

Например, Буэнос-Айрес заинтересован в энергетическом сотрудничестве с Москвой. По некоторым данным, за последние несколько лет Аргентина увеличила импорт электроэнергии из других стран в три с лишним раза — с чуть более 2 млрд киловатт-часов до более 7 млрд киловатт-часов в год. Однако ей нужны не столько российские углеводороды (их обеспечивает «Газпром», отправляя Аргентине партии СПГ), сколько российские технологии для собственной выработки энергии. В частности, российские компании могут помочь аргентинцам как в области геологоразведки (значительные территории страны должным образом не обследованы), так и в разработке уже имеющихся месторождений. По словам Владимира Путина, «»Уралмаш” планирует создать совместное с аргентинскими партнерами предприятие по производству в Аргентине нефтяного оборудования», а «»Газпром” участвует в подготовке генеральной схемы развития аргентинской газовой отрасли, рассматривает возможность совместного освоения углеводородных месторождений страны». Кроме того, россияне будут строить в Аргентине ГЭС — некоторые специалисты уверяют, что на аргентинской территории настолько большой объем стока воды, что при должном использовании этого потенциала страна может стать экспортером электроэнергии. Наконец, Россия будет строить в Аргентине новые блоки АЭС — Владимир Путин уверяет, что Буэнос-Айрес получит «доступ к новейшим российским технологиям, отвечающим самым жестким требованиям ядерной безопасности».

Если Аргентине нужны российские энергетические технологии, то России — аргентинское продовольствие. В 2014 году Аргентина увеличила поставки говядины в Россию в 1,5 раза в годовом выражении, сыров — в три раза, ракообразных — в 2,5 раза, мороженой рыбы — в полтора раза.

Помимо экономики страны сотрудничают и на политической арене. Они не только декларируют намерение отказаться от доллара во взаимных расчетах: у Аргентины и России есть свои претензии к Лондону, являющемуся одним из главных адвокатов антироссийских санкций и, по мнению Буэнос-Айреса, оккупировавшему Мальвинские (Фолклендские) острова. Именно поэтому Москва выступила вместе с Буэнос-Айресом против милитаризации Южной Атлантики. Кроме того, по словам Владимира Путина, «Россия поддерживает стремление Аргентины к проведению прямых двусторонних переговоров с Великобританией с целью скорейшего мирного урегулирования спора вокруг Мальвинских островов». Острова он принципиально назвал Мальвинскими, как принято в испаноязычном мире, — и, скорее всего, не только из уважения к аргентинскому лидеру. А чтобы подкрепить антибританские действия делом, Россия заключила с Аргентиной контракт на поставку оружия. Содержание контракта — под грифом «Секретно», однако, по слухам, Буэнос-Айрес получит российские самолеты и средства ПВО. 

Между тем процесс укрепления российских позиций в Аргентине и Латинской Америке будет непростым. Хотя бы потому, что на регион впервые после большого перерыва изволили обратить внимание Соединенные Штаты.

Долгое время — в эпоху Буша и раннего Обамы — Латинская Америка оставалась на задворках штатовской внешней политики. Если первый уделял внимание прежде всего Ближнему Востоку, то второй провозгласил приоритетом Восточную Азию. Однако эти регионы далеко, а Латинская Америка была и будет американским соседом. И процессы, проходящие в ней при попустительстве американцев, с каждым годом оказывают все более деструктивное влияние на сами Штаты — начиная с мексиканской наркомафии, которая перенесла свои разборки на северный берег Рио-Гранде, и заканчивая нелегальной иммиграцией. Сам процесс бегства в США латиноамериканцев, вызванный преступностью, нищетой и отсутствием перспектив в их странах, уже называют одной из самых серьезных угроз для США в XXI веке. Проблемы в работе американского «плавильного котла», низкий социально-образовательный уровень прибывающих мигрантов и их патриархальная, консервативная культура — все это будет оказывать серьезное негативное влияние на трансформацию американского общества.

Еще одна проблема — укрепление в домашнем регионе США третьих стран, и прежде всего Китая, строящего, например, на территории Никарагуа второй канал через Центральную Америку, который станет конкурентом Панамскому. И если Панамский канал те же китайцы строили как землекопы, то никарагуанским они владеют (его взяла в концессию на 50 лет гонконгская компания).

Конечно, китайцы — не будем забывать о нестабильности латиноамериканских режимов — теоретически рискуют столкнуться здесь со своим Гамалем Абдель Насером (который, как мы помним, не постеснялся национализировать Суэцкий канал). Однако гигантский профицит торгового баланса дает Китаю возможность применять в Латинской Америке отработанную в Африке схему — инвестировать во все важнейшие сегменты экономики страны, для того чтобы брать ее под контроль и гарантировать тем самым защиту своих активов. К тому же китайцы в отличие от американцев, во-первых, не привязывают свою помощь к политическим вопросам и правам человека и, во-вторых, не ведут активных войн с конкурентами, предпочитая сотрудничать. («В Эквадоре Россия и Китай совместно строят два крупных энергетических объекта», — отмечает Владимир Давыдов.) Все это делает китайцев чрезвычайно перспективными инвесторами для латиноамериканских режимов. «КНР выходит на позиции главного партнера для ряда латиноамериканских стран, например Бразилии», — продолжает Владимир Давыдов. Латиноамериканские страны вообще уже не мыслят свои экономики без связей не только с Китаем, но и с государствами за пределами Западного полушария. «Невозможно сегодня не смотреть на Север и игнорировать США и ту особую роль, которую эта страна играет в глобальном управлении миром, если можно так выразиться. Однако невозможно отрицать и тот факт, что кроме США в мире существуют Китайская Народная Республика, Российская Федерация, Юго-Восточная Азия, Индия, и со всеми этими государствами необходимо поддерживать торговые и политические связи на политическом уровне», — объясняет Кристина Фернандес де Киршнер.

Пассивное отношение к усилению позиций КНР в Латинской Америке может в перспективе привести к тому, что на нынешнего американского президента возложат вину за то, что со временем в Центральной Америке, а возможно, и недалеко от американо-мексиканской границы появятся китайские военные базы. Именно поэтому Соединенные Штаты начали в ускоренном порядке возвращать под контроль «домашний» регион. И в администрации Барака Обамы посчитали, что сейчас, после ухода Уго Чавеса — наиболее яркого критика США, имевшего возможность подкреплять свои слова нефтедолларами, — самое время «выйти на рынок». Обама всячески демонстрирует свою готовность играть по правилам и находить общий язык даже с теми режимами, которые для него идеологически чужды (хоть в США его и называют социалистом). «Мы уважаем различия между нашими государствами. Время, когда США безнаказанно вмешивались в дела стран этого полушария, ушло в прошлое», — заявил американский президент.

Между тем, к счастью России и Китая, успех политики США по возвращению контроля над Латинской Америкой будет напрямую зависеть от результатов «вступительного экзамена» — нормализации отношений с Кубой. А эта нормализация пришлась далеко не на лучшее время.

Теоретически Обама выбрал «экзамен» очень правильно. После смерти Уго Чавеса Фидель и Рауль Кастро остались фактически безальтернативными лидерами всего латиноамериканского левого движения. Поэтому, сняв блокаду с острова и отказавшись от демонизации кубинского режима, Обама не только даст дополнительные возможности американскому бизнесу, но и фактически снимет самый серьезный фактор недовольства Соединенными Штатами во всем американском левом движении.

Собственно, процесс нормализации отношений между США и Гаваной уже пошел. Вашингтон сделал ряд шагов навстречу Кубе, в частности ослабил ограничения в сферах туризма, торговли и финансов, а также исключил Остров свободы из списка стран — спонсоров терроризма. Более того, Барак Обама провел «открытые и плодотворные» переговоры с Раулем Кастро, которые стали первой встречей глав США и Кубы за последние полвека. При этом президент принципиально не говорит о необходимости существенной либерализации кубинского режима как о предварительном условии дальнейшего потепления отношений. Он считает, что само по себе открытие Кубы и снятие с нее блокады приведет к либерализации. «Изменения в политике по отношению к Кубе начнут новую эру в Латинской Америке», — заявил Барак Обама.

Однако на практике начало новой эры откладывается — президенту постоянно ставят палки в колеса. Так, в нормализации американо-кубинских отношений не заинтересован ряд одиозных лидеров региона. И не только потому, что успешное завершение этого процесса разрушает единый антиамериканский фронт в Латинской Америке (после чего США могут разбираться с той же Аргентиной или Венесуэлой поодиночке), но и потому, что оно лишает этих лидеров внутриполитического будущего. Всю свою карьеру и власть они построили вокруг антиамериканизма, и иные способы легитимации — вроде грамотной экономической политики — ряду популистов просто неведомы.

Однако самой серьезной проблемой на пути реализации американо-кубинской сделки и, соответственно, возвращения под контроль США Латинской Америки станет начавшаяся в США президентская кампания. Главной задачей Республиканской партии будет выставить кандидата, который заручится поддержкой значительной части испаноязычного населения и сможет получить голоса этих избирателей на всеобщих выборах. На сегодня таких кандидатов трое, и все они связаны с не испытывающей любви к братьям Кастро кубинской общиной (у Марко Рубио вся семья с Кубы, у Теда Круза — отец, а Джеб Буш был губернатором Флориды, где кубинцы составляют значительную часть электората). Поэтому они выступают против предложенного Обамой плана нормализации, требуя от него привязать дальнейшие шаги по снятию блокады с острова к мерам либерализации режима. И здесь, в отличие от иранского процесса, у Обамы руки связаны — республиканцы контролируют Конгресс и могут волевым решением заблокировать восстановление дипломатических отношений между странами.

Срыв американо-кубинской нормализации сыграет на руку республиканцам, но при этом серьезно осложнит позиции Соединенных Штатов во всей Латинской Америке. И если в результате этого российские АЭС и китайские военные базы будут плодиться по всей Латинской Америке, то республиканцы разделят с Обамой всю вину за потерю контроля над «задним двором».

Геворг Мирзаян