Какую бумагу подписал Яценюк в Брюсселе?… Соглашение об ассоциации с ЕС: за рога – и в стойло…

Вопрос о том, какой документ подписала украинская сторона 21 марта в Брюсселе, – не такой простой, как кажется на первый взгляд. Сейчас на фоне новостей о резком свёртывании остатков социального государства, которое закреплено в антикризисном пакете правительства в обмен на кредиты МВФ, появляется необходимость детальнее разобрать содержание подписанного Соглашения об ассоциации с ЕС (Соглашение)…

Совсем не смешно, но, похоже, и вправду никто не знает (вернее – не хочет знать), какой документ подписал Яценюк 21 марта в Брюсселе и какие обязательства вытекают из него для Украины.

Понятно одно: после захвата в Киеве власти 22 февраля и Европа, и новая украинская власть поспешили перевести майданные события в формат межгосударственных соглашений. Европа стремилась к реваншу за вильнюсское фиаско прошлого года, когда президент Янукович отказался от подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, вполне резонно заметив, что оно уничтожает современный формат украинской экономики. Эти резоны был вынужден, с изрядным торможением, заметить и посаженный в премьерское кресло Арсений Яценюк, заявивший, что Украина «отложила подписание экономического раздела соглашения из-за возможных негативных последствий для промышленных областей, и будут проведены дополнительные консультации».

Европа, оказавшись в очень двусмысленном положении, была вынуждена искать новые решения. 6 марта, во время экстренного саммита ЕС, Ван Ромпей сообщил, что до выборов на Украине ЕС готов подписать с республикой только политическую часть Соглашения об ассоциации.

Само действие было ожидаемым: Европе просто необходимо документально закрепить свою политическую победу, достигнутую в Украине в результате организованной и профинансированной ею революции (мятежа, бунта – по выбору) на киевском майдане. Иначе — зачем было огород городить? Именно для этого было изобретено нечто, называющееся «политическая часть» Соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Хотя такого документа в природе не существует: во всяком случае, на сайтах и украинских, и европейских властных институций он не размещен.

Но тогда повторю вопрос: что подписал Яценюк 21 марта в Брюсселе? Третьим после Ван Ромпея и Баррозу? Какую бумагу? Ответ напрашивается один: там был подписан цельный текст «Соглашения об ассоциации», все 486 статей и все 43 приложения, которые являются неотъемлемой частью Соглашения. Из которых одни приняты «к немедленному исполнению», а остальные отложены на неопределенное время (от трех до шести месяцев, по словам того же Яценюка).

Все это (подписание того, чего нет в природе) кажется циничным издевательством над простыми правилами документооборота, но именно «Соглашению об ассоциации Украины и ЕС» к этому не привыкать. Потому что более сырого и непроработанного документа в мировой дипломатической практике, видимо, не сыскать. Ну где еще найдешь международный договор, в котором три статьи являются дословными копиями друг друга?! А в Соглашении такое есть: «клонированные» статьи 114, 124 и 133, ставящие под правовой контроль Европы украинскую почту, телекоммуникации и финансы.

Что предлагается «к немедленному исполнению»? На сайте и.о. президента Украины отмечено, что Турчинов предписывает Яценюку «подписать от имени Украины Заключительный акт внеочередного саммита Украины, с одной стороны, и Европейского Союза и его государств-членов, с другой стороны, и политические положения (преамбула, статья 1, разделы I, II, VII)».

Преамбула, статья 1 и первый раздел («Общие принципы») – это обычные договорные трафареты, в которых интересным является только то, что Украина окончательно переходит на принципы свободной рыночной экономики. Что между строк означает конец украинского социального государства с его пусть и неполноценной (по сравнению с УССР), но бесплатной медициной, бесплатным начальным образованием и потугами социальной справедливости.

Во втором разделе («Политический диалог и реформы, политическая ассоциация, сотрудничество и конвергенция в сфере внешней и оборонной политики») обращает на себя внимание постоянно употребляемое слово «конвергентность». В биологии (а современная политика просто зверино биологична) это понятие означает «приобретение в ходе эволюции сходного строения и функций неродственными (далекими в филогенетическом отношении) организмами вследствие их приспособления к одинаковым условиям обитания».

Понятно, что сходные условия обитания для Европы и Украины – это нечто из области эротических фантазий, зато достижение «сходного строения и функций» вполне возможно. Правда, ни в одной из 486 статей Соглашения я не нашел ни одной посылки для «встречных трансформаций» — только одностороннее принятие Украиной норм и нормативов Евросоюза. Так что это не «конвергенция», а простое поглощение. Или, если хотите, та «конвергенция», которая происходит с организмом кролика в желудке удава.

Седьмой раздел («Институциональные, общие и заключительные положения») практически лишает Украину свободы самостоятельного действия. Потому что создается Совет ассоциации, который осуществляет контроль исполнения Соглашения. Представительство в Совете текстом Соглашения не оговорено, но в статье 461 (2) отмечено, что «заседания Совета ассоциации проводятся регулярно на уровне министров не реже одного раза в год». В Украине только один «комплект министров», в ЕС этих «комплектов» двадцать восемь, не считая брюссельской бюрократии. Логика подсказывает, что и состав Совета, вероятнее всего, будет в соотношении 28:1 и совсем не в пользу Украины. Ну и какие шансы на принятие самостоятельного решения мы имеем при голосовании при таком составе?

Выиграла ли от этого Украина и граждане Украины – это будет видно попозже. А пока предельно жаль моих уже немолодых, но еще романтичных друзей, которые искренне сопереживали майдану, считая, что с революцией придет свобода и европейское право. Потому что «Юстиция, свобода и безопасность» (третий раздел Соглашения) оставлены «на потом». Формально — непонятно почему: ведь эти области в «экономическую часть» Соглашения никаким боком не входят.

Политически – предельно ясно «почему». И в Вашингтоне, и в Брюсселе, и в Киеве (да и в Москве тоже) прекрасно понимают, что легитимность нового украинского правительства под более чем обоснованным сомнением. И что после повышения «тарифов жизни» и падения жизненного уровня всплески социального недовольства просто неизбежны. Причем в таких формах, по сравнению с которыми жестокость последнего майдана покажется детскими играми в песочнице. И что бороться с этими всплесками придется в таких формах, от которых Европе очень захочется держаться подальше. И что «Верховенство права и уважение к правам человека и основополагающих свобод» (название статьи 14, первой статьи третьего раздела) в таких условиях неисполнимо.

Таких «и что» можно перечислять много, но вывод напрашивается только один: Европа и их ставленники в Киеве не могут исполнять то, что предписано в Соглашении. Взять, к примеру, запрет транслирования российских телеканалов. Ну как он может соотноситься с требованиями 121 статьи Соглашения: «Стороны обязуются не использовать и не поддерживать каких-либо мер, ограничивающих трансграничное предоставление электронных коммуникационных услуг»?

И поскольку Украина не способна противодействовать исходящей из России информации ни профессионально, ни аудиторно, то проще эту информацию просто перекрыть. Не по-европейски, конечно, но ради этого европейские нормы можно и приостановить.

Так что с «правом и свободой» придется подождать. Масса сделала свое дело на майдане, привела к власти тех, кто очень туда хотел. И привела Украину туда, куда хотели некоторые реальные игроки – США и Евросоюз. А теперь массу, как обычно: «за рога и в стойло». Только газ в этом стойле сегодня стоит на 50 % дороже. И почему-то вспоминается судьба есенинской коровы: