25 лет назад СССР вывел войска из Афганистана… Генерал Гареев: Важно учесть политический и военный опыт этой войны…

Сейчас уже ни для кого не секрет, что и после 15 февраля 1989 года, когда было официально объявлено об окончательном выводе Ограниченного контингента советских войск из Афганистана, не все наши военные покинули эту страну. Согласно договорённости там ещё какое-то время оставались советские ракетные дивизионы, продолжали работать военные советники, оперативная группа управления Министерства обороны СССР во главе с генералом армии Валентином Варенниковым. А за неделю до того, как по телевизору покажут «последнего» шурави, уходящего из Афганистана по мосту через Амударью, в Кабул с небольшой (около 25 человек) оперативной группой Министерства обороны СССР прибудет заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник Махмут Ахметович Гареев — ныне генерал армии (это звание ему присвоят в ноябре 1989-го), президент Академии военных наук. Накануне 25-летия со дня вывода советских войск из Афганистана с ним встретился корреспондент «Красной звезды»…

— Товарищ генерал армии, летом 1989 года мне в качестве спецкора «Красной звезды» довелось участвовать в выводе 860-го отдельного мотострелкового Псковского Краснознамённого полка, стоявшего в провинции Бадахшан. На тот момент он был последним нашим форпостом, остававшимся на северо-востоке Афганистана, и вывод его проходил, мягко говоря, не гладко. На 220-километровом отрезке пути от Файзабада до Кундуза, который полк преодолевал своим ходом, было до десятка разрушенных мостов, множество завалов, участков затопления, а километров 40 дороги вообще представляли собой сплошное минное поле. Да и «духи» кое-где «напоминали» о себе. По крайней мере, обеспечивавшим наш отход бойцам 345-го отдельного парашютно-десантного полка под командованием Героя Советского Союза подполковника Валерия Востротина скучать не приходилось.

Это было на первом этапе вывода. А что можно сказать об операции по возвращении наших войск из Афганистана в целом?

— В целом операция прошла организованно и, за редким исключением, без боевых действий. Ещё до её начала по инициативе командования 40-й армии были активизированы контакты с полевыми командирами моджахедов и местным населением. Наши командиры и политработники проводили встречи со старейшинами близлежащих кишлаков, местным жителям оказывалась помощь топливом и продуктами. Правда, некоторые непримиримые представители афганской оппозиции намеревались всё-таки устроить шурави напоследок кровавую бойню, но их не поддержали даже в среде моджахедов. Руководители оппозиции были заинтересованы в быстрейшем уходе наших войск, полагая, что после этого они станут хозяевами положения в стране.

Хотя, конечно, не всё, как вы заметили, шло гладко. Были отдельные стычки. Не обошлось и без потерь. Особенно на втором этапе: в январе и первой половине февраля 1989 года в ходе вывода погибли 39 советских воинов. Вообще же, по имеющимся данным, наша армия потеряла в Афганистане (убитыми, умершими от ран и болезней, погибшими в результате различных происшествий) 13.833 человека, подразделения КГБ — 572, МВД — 28, другие ведомства — 20 человек. Общее число погибших, включая 190 военных советников, специалистов и переводчиков, работавших в афганской армии, — 14.453. Санитарные потери составили 49.983 человека, из них 38.614 (77 процентов) наши славные медики вернули в строй. Стали инвалидами 6.669 человек.

— А 179 военных городков (32 гарнизона), которые мы великодушно оставили в Афганистане со всем казарменно-жилищным фондом, коммунальными объектами и оборудованием, — это ведь тоже наши потери?

— Что касается материальной стороны дела, то к военным городкам надо добавить трёхмесячные запасы боеприпасов, продовольствия, автомобильного, авиационного и дизельного топлива и других средств в количестве свыше 85 тысяч тонн. Запасы были заложены на базах и складах афганской армии и наших складах, передаваемых афганской стороне, в 12 гарнизонах, а также на перевалочных базах Хайратон и Туругунди. Кроме того, афганской армии были переданы 990 единиц бронетанковой техники, около 3.000 автомобилей, 142 артиллерийских орудия, 82 миномёта, 43 установки реактивной артиллерии, 231 единица зенитных средств, 14.443 единицы стрелкового оружия, 1.706 гранатомётов и другие виды вооружения и техники. К сожалению, из-за неорганизованности, коррупции и плохого контроля со стороны афганского командования до некоторых подразделений и частей эти запасы в полном объёме не дошли. Часть их была распродана или в ходе перевозок попала в руки мятежников. В результате, как потом выяснилось, сразу же после вывода наших войск в ряде частей афганской армии начали остро ощущаться трудности в обеспечении продовольствием, горюче-смазочными материалами и боеприпасами.

— Махмут Ахметович, как известно, вывод войск осуществлялся в соответствии с заключёнными в апреле 1988 года Женевскими соглашениями о политическом урегулировании положения вокруг Афганистана. Но известно и то, что не все стороны действовали так, как договаривались…

— Женевские соглашения включали в себя ряд документов. Главным в них был вывод советских войск и прекращение вмешательства извне во внутренние дела страны. Советская сторона и центральное правительство Афганистана строго придерживались договорённостей, и 15 мая, как и предусматривалось, первые подразделения наших войск отбыли на Родину. В то же время США, Пакистан и некоторые другие страны грубо нарушали условия соглашений. В изданной в 1988 году МИД Афганистана «Белой книге» приводятся многочисленные факты таких нарушений. В частности, только в течение первого месяца после подписания Женевских соглашений моджахедам, базировавшимся на территории Пакистана, было поставлено оружия и боеприпасов в несколько раз больше, чем поставлялось до этого. На территории Пакистана продолжали функционировать более 200 учебных центров по подготовке боевиков для формирований оппозиции. Не прекращались и вооружённые акции. За два месяца после начала вывода советских войск моджахеды предприняли 2.914 таких акций. Только с мая по август по Кабулу было выпущено 200 ракет. Совершались также обстрелы и нападения на наши воинские части.

— Тем не менее, как ни труден был путь домой, после 15 августа 1988 года (дата окончания первого этапа вывода) наши гарнизоны оставались только в шести провинциях — Кабул, Герат, Парван, Саманган, Балх, Баглан.

— Да, контингент, насчитывавший к началу мая 100,3 тысячи человек, уменьшился до 50,1 тысячи. Ну а затем, по независящим от армии причинам, получился перерыв. Ввиду того что Пакистан не выполнял взятых на себя обязательств, а моджахеды не шли на мирное урегулирование, президент Афганистана Наджибулла стал настаивать, чтобы в Кабуле и на основной дороге снабжения Кабул — Хайратон временно были оставлены советские войска численностью до 10–15 тысяч человек. Чтобы как-то нейтрализовать шум по этому поводу, предлагалось именовать их добровольцами. Под нажимом Наджибуллы командующему 40-й армией генерал-лейтенанту Борису Громову было даже отдано предварительное распоряжение о приостановке вывода войск. Однако потом его отменили, и вывод продолжался.

— И в это время с территории СССР наша авиация наносит ряд массированных ударов по пустому, как оказалось, месту на северо-востоке Афганистана. Зачем?

— У Наджибуллы особое беспокойство вызывала сильная группировка вооружённых формирований Ахмад Шаха Масуда на северо-востоке Афганистана. С её стороны возникала наибольшая угроза Кабулу, а также опасность перехвата дороги Кабул — Хайратон и перевала Саланг. Исходя из этого, а возможно и с целью спровоцировать Ахмад Шаха на активные действия и задержать вывод наших войск, он обратился к советскому руководству с просьбой о нанесении воздушных ударов по районам базирования его отрядов. И с 24 января по 15 февраля 1989 года, несмотря на возражения генерала армии Варенникова и командования 40-й армии, такая операция была проведена. Но с началом первых же налётов Масуд отвёл свои основные силы в сравнительно безопасные места, укрыл их в ущельях. К тому же не было точных разведданных, поскольку разведка 40-й армии к тому времени уже свёртывалась. Так что воздушные удары не дали существенных результатов. Зато они нанесли ущерб начатому процессу национального примирения и подтолкнули Ахмад Шаха к тому, чтобы собраться с силами и активизировать боевые действия своих отрядов после вывода наших войск.

— Таким образом, прибыв в Кабул в качестве главного военного советника президента Афганистана, вы попали, что называется, с корабля на бал — обстановка в стране явно не обещала мирной жизни…

— Вообще-то и до этого мне уже приходилось бывать в Афганистане. Первый раз это было осенью 1980 года, когда мы летали туда с генералом армии Валентином Ивановичем Варенниковым. В 1981-м, когда оперативную группу Министерства обороны СССР возглавляли Маршал Советского Союза Сергей Леонидович Соколов и генерал армии Сергей Фёдорович Ахромеев, мне довелось некоторое время поработать в войсках 40-й армии, а также в афганских частях. Потом я бывал там в 1985 и 1987 годах. Так что был, как говорится, в курсе.

Кроме того, перед отъездом у меня был целый ряд встреч и бесед с должностными лицами различных ведомств, занимавшихся делами Афганистана, я ознакомился с донесениями представителей МИД, КГБ, Главного разведывательного управления, военных советников, сообщениями иностранной прессы. Правда, суть всей этой информации сводилась к тому, что в связи с выводом советских войск правительственные круги Республики Афганистан находятся в шоковом состоянии и нет какой-либо надежды, что режим Наджибуллы может продержаться хотя бы несколько месяцев. Собственно и сам министр обороны СССР генерал армии Дмитрий Тимофеевич Язов, напутствуя меня перед дорогой, говорил: «Поработай 2–3 месяца, а там посмотрим». Поработать же мне там, как оказалось, предстояло до осени 1990 года.

А прибыли мы в Афганистан 7 февраля 1989-го. Обстановка действительно была сложная: правительственные войска, привыкшие во всём полагаться на нашу 40-ю армию и военных советников, теперь должны были самостоятельно противостоять вооружённой оппозиции. При первой же нашей встрече с Наджибуллой он неожиданно в ироничной форме спросил меня: «Как же вы осмелились прибыть к нам в такое время, когда уже нет советских войск, как же мы будем держаться?» Я ответил, что в русской армии издавна бытует поговорка: «Хороший командир может и одного татарина построить в две шеренги». Будем, мол, стараться все вместе, как мусульмане, удваивать наши шеренги и напрягать наши силы до последней возможности. Кстати, дня через два после этой встречи наши разведчики передали мне газету, привезённую из Пакистана, где сообщалось, что «сто тысяч русских из Афганистана вывели — одного татарина ввели».

Не вдаваясь в детали деятельности нашей оперативной группы, должен сказать, что работал её немногочисленный личный состав действительно с полным напряжением сил. Наши офицеры участвовали в планировании операций правительственных войск, организовывали проводку их колонн в зоны боевых действий и через территории, захваченные мятежниками, оказывали помощь руководству министерств и ведомств республики в организации связи, а также практическую помощь командирам частей и подразделений в организации боевых действий. Нередко приходилось рисковать жизнью, несколько человек были ранены и контужены. С благодарностью вспоминаю также послов СССР в Афганистане Юлия Михайловича Воронцова и Бориса Николаевича Пастухова, со стороны которых мы постоянно ощущали понимание и поддержку.
К сожалению, как показали дальнейшие события, не все намеченные нами совместно с афганским руководством меры и выработанные рекомендации удалось осуществить. Хотя, как мы знаем, несмотря на все пророчества и неимоверные трудности, благодаря политической поддержке, экономической и военной помощи СССР Республика Афганистан продержалась целых три года.

— А могла бы держаться ещё?

— Думаю, если бы наша политика по отношению к режиму Наджибуллы, моджахедам и в целом к ситуации в Афганистане была более адекватной складывающейся обстановке и перспективам её развития, а помощь со стороны России и других стран СНГ соответствовала помощи, получаемой оппозицией извне, республика ещё долго могла держаться и сопротивляться. С уходом советских войск оппозиционные силы были лишены главного — общего врага, борьба с которым объединяла различные их группировки под знаменем священной войны с неверными. В результате в стане оппозиции обострились внутренние противоречия, началась борьба за лидерство. В таких условиях правительственным войскам было значительно легче противостоять противнику.

По правде говоря, сейчас трудно судить, как могла бы развиваться ситуация, если бы от правительства Наджибуллы не отвернулись его главные покровители. Но в любом случае я согласен с Борисом Николаевичем Пастуховым: нам бы надо было больше побеспокоиться о том, чтобы иметь на юге в лице Афганистана если не дружеское, то хотя бы нейтральное государство. По сути дела, Афганистан предали, он был брошен на произвол судьбы. Женевские соглашения не работали. Советские войска ушли, советские базы на территории Афганистана были уничтожены, а все военные базы и учебные центры моджахедов в Пакистане остались. Военная помощь Афганистану была прекращена, а поставки оружия моджахедам продолжались. В конце концов власть в стране оказалась в руках талибов. Наджибуллу казнили. Затем в войну с талибами ввязались американцы, и проблемы региона стали ещё более острыми, чем на момент ввода ограниченного контингента советских войск, а на южных подступах России разгорелось пламя новой, не менее кровопролитной войны, которая до сих пор так и остаётся неоконченной.

— Махмут Ахметович, и всё-таки для тех, кто был «за речкой», война закончилась. В их честь Российским Союзом ветеранов Афганистана и оргкомитетом по празднованию 25-летия со дня окончательного вывода советских войск учреждена медаль. А в декабре мы отметим 35-ю годовщину со дня их ввода в Афганистан. Правда, до сих пор идут споры относительно целесообразности этого шага. Одни считают втягивание советских войск в ту войну чуть ли не преступлением. Другие ратуют за придание ей статуса боевых действий в защиту Отечества, вооружённой схватки с международными силами терроризма. Лидер РСВА заместитель председателя думского Комитета по обороне Франц Клинцевич в своих выступлениях предлагает пересмотреть оценки той войны, данные депутатами по горячим следам. Что вы думаете обо всём этом?

— Безотносительно к упомянутому предложению я хотел бы ещё раз, поскольку уже неоднократно приходилось, в том числе и в «Красной звезде», выступать на эту тему, заметить: у нас вообще стало модным не только пересматривать, но и переписывать страницы истории. Так мы со временем можем превратиться в пресловутых Иванов, родства не помнящих.

Наверное, по-иному с позиций сегодняшнего дня можно взглянуть и на нашу почти десятилетнюю афганскую страду, через которую прошли сотни тысяч солдат и офицеров. Но давайте будем судить о действиях Советского Союза по отношению к Афганистану в конце 1970-х годов, исходя из тех конкретных исторических условий, а не придуманных позже так называемых общечеловеческих ценностей. Тем более что и в наши времена все ведущие государства предпочитают исходить не из отвлечённых общечеловеческих ценностей, а прежде всего из своих национальных интересов.

Да, сегодня уже ни для кого не является секретом, что ввод советских войск в Афганистан в 1979 году был политически ошибочным шагом, нанёсшим огромный урон как афганскому народу, так и Советскому Союзу. Однако не будем забывать, что и советское руководство действовало не в вакууме. Многие внешние обстоятельства подталкивали его к этому роковому шагу. Хорошо известно, например, как усиленно и активно пытались проникнуть и закрепиться в Иране, Пакистане Соединённые Штаты Америки, создавая там свои базы. В свою очередь Иран, Пакистан и некоторые другие государства поддерживали оппозиционные силы, выступавшие против короля Мухаммеда Захир-Шаха, правительства Дауда ещё до апрельской революции в Афганистане, что создавало серьёзную угрозу СССР на юге.

Мог ли Советский Союз в этих условиях никак не реагировать на то, что происходило в Афганистане? Для любого уважающего свои интересы государства это было бы противоестественно и безответственно. Даже если бы советское руководство отказалось от всякого вмешательства в афганские дела, в конечном счёте всё равно не удалось бы уклониться от опасности, назревавшей на юге страны. Во всяком случае потребовались бы крупные меры и большие дополнительные расходы для укрепления обороны на этом направлении, не говоря уже об угрозе дестабилизации внутренней обстановки в среднеазиатских республиках.

— То есть, если объективно оценивать обстановку, которая складывалась к тому времени, становится совершенно очевидным, что Советский Союз не мог оставаться в стороне от событий в Афганистане и как-то должен был реагировать. Другое дело — как?

— Конечно, с высоты сегодняшних реалий, зная все обстоятельства дела и замыслы сторон, можно предположить, что более перспективным и рациональным в той ситуации был бы настойчивый поиск путей политического урегулирования внутренних и внешних афганских проблем.

Что же касается применения военной силы, то здесь, кроме всего прочего, надо иметь в виду, что афганское руководство около двадцати раз обращалось к Советскому правительству с просьбой о вводе наших войск. Первоначально все эти просьбы отклонялись. Советское руководство не считало возможным посылать войска в Афганистан, ограничиваясь направлением в афганскую армию советников, специалистов, поставками оружия, военной техники, горюче-смазочных материалов и продовольствия. На заседании Политбюро ЦК КПСС в марте 1979 года Брежнев говорил: «Надо объяснить Тараки (председатель революционного совета и премьер-министр Афганистана. — Г.М.) и другим афганским товарищам, что мы можем помочь им всем, что необходимо для ведения всех действий в стране. Участие наших войск в Афганистане может нанести вред не только нам, но и прежде всего им».

Однако после убийства Тараки всё же решение о вводе войск было принято. Собственно, спокойной, взвешенной оценки обстановки тогда уже не было. Многое делалось в спешке. О решении направить войска в Афганистан не были своевременно проинформированы даже некоторые члены Политбюро ЦК КПСС, руководители союзных стран по Варшавскому договору. Наши военные советники узнавали о вступлении советских войск в Афганистан из передач иностранных радиостанций. Не было достаточно вразумительного объяснения причин военного вмешательства и в нашей печати.

Понятно, что, сделав главный упор на применение военной силы, мы ослабляли другие рычаги решения афганской проблемы — политико-дипломатические, экономические, информационные и так далее. Не говоря уже о том, что затянувшаяся война в Афганистане, необходимость постоянной поддержки кабульского режима потребовали огромных финансовых и материальных расходов, подорвав и без того хромавшую экономику СССР. Однако, как говорится, что было то было.

За девять с лишним лет войны в Афганистане нашими войсками было проведено почти 420 операций против моджахедов. Причём большинство из них носили крупномасштабный характер. Было проведено также более 200 частных операций и рейдов по уничтожению отрядов оппозиции, устройству засад на караванных путях, разведке сил и средств противника, оказанию помощи своим подразделениям, попавшим в окружение. При этом нашим солдатам и офицерам приходилось действовать в самых тяжёлых условиях, на высоте 2,5–4,5 тысячи метров, при температуре плюс 45–50 градусов и остром дефиците воды. Тем не менее никого мы там не победили и, как поётся в одной афганской песне, только потом поняли, «врага какого не добили».

Дело уже прошлое, но, как теперь представляется, при более массированных действиях обстановка в Афганистане могла постепенно нормализоваться, и уже через 2–3 года значительную часть наших войск можно было вывести. Трудно сказать, какими могли быть политические последствия более массированного вторжения наших войск, но со всей определённостью можно утверждать, что человеческие жертвы и материальные издержки афганской войны были бы значительно меньшими.

И ещё один показательный, на мой взгляд, момент, связанный с этой темой. Когда в Туркестанском военном округе объявили частичную мобилизацию и начали готовить войска к вводу в Афганистан, кто-то из присутствовавших в Термезе корреспондентов задал вопрос находившемуся там первому заместителю начальника Генерального штаба генералу армии Сергею Фёдоровичу Ахромееву: «Насколько вы считаете оправданным ввод советских войск в Афганистан?» Он ответил: «Если бы мы не пришли в Афганистан, то пришли бы американцы». Помнится, тогда некоторые печатные издания в США и в Европе буквально высмеяли боевого генерала: дескать, разве может кому-нибудь в Америке прийти в голову воевать в Афганистане? А кто там находится сейчас? Американцы…

В качестве вывода хотелось бы подчеркнуть особую важность согласованности позиций России и среднеазиатских республик по отношению к Афганистану. Переход от унитарного союзного государства к Содружеству Независимых Государств не означает исчезновения общих для наших стран интересов и ценностей. В жизни они существуют и неизбежно будут давать о себе знать как выражение объективной потребности наиболее рационального решения общих, взаимосвязанных политических, экономических и оборонных задач. Афганская проблема вобрала в себя именно такие общие интересы и задачи.

И в заключение хочу сказать. В Афганистане, честно выполняя свой долг, воевали воины многих национальностей, они вместе делили и горе утрат, и радости боевых удач. Совместными усилиями надо сделать всё для того, чтобы из Афганистана к нам шли мир и спокойствие, чтобы нерешённость афганской проблемы не обернулась для наших народов новой бедой. Надо думать и об оказании помощи в восстановлении экономики этой многострадальной страны.

В целом война в Афганистане остаётся одной из самых трагических страниц нашей истории. В то же время она явила миру невиданные примеры мужества и героизма советских воинов, многие из которых ещё не нашли достойного отражения в литературе и искусстве. Важно также как можно полнее учесть как политический, так и военный опыт этой войны, чтобы он послужил надлежащим уроком для более разумного решения сегодняшних и будущих задач обеспечения безопасности и мирного сосуществования наших народов…

Геннадий Миранович

www.redstar.ru