Завершился дебют европейской дипломатии новой американской администрации. Госсекретарь США Рекс Тиллерсон посетил на прошлой неделе саммит министров иностранных дел G20 в Бонне. Вице-президент США Майк Пенс выступил на традиционной конференции по безопасности в Мюнхене и дальше побывал в Брюсселе в штаб-квартире ЕС. Министр обороны США Джеймс Мэттис посетил встречу министров обороны стран НАТО в Брюсселе. В результате всех этих мероприятий европейские СМИ довольно едины в оценках европейского дебюта представителей администрации нового президента США Дональда Трампа в Европе. Достаточно общее мнение: на Трампа сложно полагаться. Доверять всем заявлениям, сделанным на конференции по безопасности в Мюнхене, в Бонне и Брюсселе, можно, но не до конца. Раскол Запада выражается не в сути — в разнонаправленной политике, а в подозрительном отношении к новому президенту США. Враждебные Трампу околосистемные европейские СМИ пытаются представить нового американского президента легкомысленным и несерьезным человеком. В итоге на Мюнхенской конференции 2017 года самым большим источником мировой нестабильности оказалась не Россия, как в предшествующие годы, а Соединенные Штаты.
Между тем, Тиллерсон на встрече с министром иностранных дел Сергеем Лавровым призвал Россию отступить на востоке Украины. Новый министр обороны США Мэттис на встрече министров обороны стран НАТО заявил, что администрация Трампа решительно поддерживает военный альянс, который остается «фундаментальной основой для Соединенных Штатов и трансатлантического сообщества». Европейцам запомнилось, что во время президентской кампании Трамп отозвался о НАТО как «устаревшем» союзе и не достаточно эффективной организации для борьбы с исламским терроризмом. В Брюсселе Мэттис не выражал сомнений в принципах НАТО, но фактически повторил на его счет то, что президент Трамп неоднократно озвучивал во время своей предвыборной кампании: США будут защищать страны-члены альянса НАТО, но сократят свое участие, если европейцы не увеличат оборонные расходы.
По итогам дипломатического дебюта новой американской администрации у европейцев остался вопрос: станет ли угрожаемое «сокращение» избирательным или же всеобщим принципом обеспечения безопасности союзников США по НАТО? Вице-президент Пенс довел до сведения участников Мюнхенской конференции позицию президента Трампа на счет того, что США не отказываются от своих обязательств по отношению к НАТО. Он все разъяснил о позиции США, но ясности в то, какой будет внешняя политика Соединенных Штатов при президенте Дональде Трампе, не внес. Еще до выступления вице-президента Пенса было известно, что Штаты больше не поддерживают соглашение об иранской ядерной программе (ИЯП), ожидают от России соблюдения Минских договоренностей и т. д. Однако в выступлении Пенса на Мюнхенской конференции подозрительным показалось то, что в нем ни разу не прозвучали слова «Европейский союз». Европейский дебют новой американской администрации не дал конкретного ответа европейцам на вопросы: расторгнут ли США соглашение с Ираном и возобновят санкции, и как они дальше поведут себя с Россией в украинском конфликте. Проблемой стало то, что ни вице-президент Майк Пенс, ни госсекретарь Рекс Тиллерсон, ни министр обороны Джеймс Мэттис во время своего европейского турне ничего нового не сообщили. И именно это кажется европейцам подозрительным. Они так и не поняли, выражали ли высказывания означенной тройки их собственные представления, либо же в них звучала позиция Трампа. Увольнение советника по национальной безопасности Трампа Майкла Флинна лишь добавило сомнений. Драматизма ситуации придает то, что Евросоюз сейчас не выглядит сплоченным, что вполне продемонстрировала Мюнхенская конференция с ее дебатами. Отсутствие единства отражается в излишней подозрительности европейцев. Если они не доверяют друг другу, то почему они должны доверять импульсивному Трампу?
На практике же выяснилось, что, с одной стороны, союзникам США была предъявлена преемственность американской внешней политики, но с другой — что Трамп в существенных моментах намерен выполнять свои предвыборные обещания. Здесь мы наблюдаем известную последовательность Трампа. Он обещал принудить союзников по НАТО увеличить финансирование ими оборонных расходов, и его представители в Европе лишь повторили это требование. Однако обратим внимание на то, что Трамп в этом вопросе пытается принудить выполнять принятое решение саммита НАТО в Уэльсе в сентябре 2014 года, состоявшееся при ненавистном для Трампа президенте Бараке Обаме. Президент Трамп, как и президент Обама, хочет «справедливых» отношений по обеспечению безопасности в рамках НАТО. В этом преемственность. Если Трампу удастся добиться результата, то он более успешный президент, чем Обама. Хотя, очевидно, что существовавший всегда подавляющий перевес США над союзниками должен был обеспечивать бесспорную американскую гегемонию в рамках НАТО. Без США нет НАТО. Без возможности принудить союзников в рамках НАТО нет действенной американской гегемнии в рамках Запада и потом повсюду. Получается, что американцы добиваются большей управляемости своими союзниками в рамках политики НАТО. Проверочным оселком здесь становится вопрос о повышении военных бюджетов европейских союзников НАТО. Смогут ли США добиться своего или их волей в очередной раз станут пренебрегать?
Сейчас европейцы на разные лады повторяют: если США перестают быть надежным партнером, то европейцы должны сами обеспечивать свою безопасность. Однако в самом главном аспекте — ядерном сдерживании, вопрос стал более неопределенным. Выход Великобритании из ЕС оставляет Лондону самостоятельность в этом вопросе. Великобритания обеспечивает стратегическое сдерживание в рамках политики НАТО, но не в европейской общей оборонной политике, которая ей не нужна. В отношении Европы Британия становится маленьким подобием США. У европейцев остаются одни французы, которые отнюдь не спешат с инициативой обеспечения своим ядерным потенциалом общей оборонной политики Евросоюза. Марин Ле Пен вообще грозит пустить этот Евросоюз под откос. В итоге европейская оборонная политика пока не выходит за рамки общей риторики и пожеланий. Зависимость Евросоюза от США и НАТО в аспектах стратегического сдерживания сохраняется. Первые действия новой президентской администрации США продемонстрировали, что США при Трампе вовсе не намерены разрушать свои альянсы, созданные при их участии в Европе. Внешне дело выглядит так, будто американцы хотят дисциплинировать своих не в меру разболтавшихся в условиях продолжительного мира в Европе союзников. Американцам не интересны дискуссии европейских союзников по каждому их военному решению за рубежом.
Дальше следуют частности. Вашингтон и в Мюнхене, и в Брюсселе решительно потребовал от партнеров по НАТО довести ежегодные расходы на оборону до 2% от их ВВП. Однако в итоге не ясно, является ли подобное требование ультиматумом, и как будет действовать президент США, если оно не будет выполнено в очередной раз.
15 февраля на встрече министров обороны стран НАТО в штаб-квартире в Брюсселе министр обороны США Джеймс Мэттис потребовал от союзников до конца года представить конкретные планы увеличения оборонных расходов. Однако он не потребовал увеличить военные расходы на будущий финансовый год. Мэттис дал понять, что в противном случае США могут пересмотреть свои обязательства перед партнерами. Каким образом они могут сделать это — не понятно для всех заинтересованных сторон.
Официально два и более процента ВВП на свою оборону из европейских членов НАТО тратят четыре страны: Великобритания, Греция, Польша и Эстония. При этом сейчас Великобритания оказалась под вопросом из-за перипетий Brexit-а и снижения стоимости фунта относительно корзины резервных валют. Похоже, что и Лондону придется корректировать оборонный бюджет в сторону увеличения в общей неблагоприятной экономической обстановке.
На прошлой неделе генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг сообщил, что в прошлом году военные расходы европейских членов НАТО увеличились на 3,8% и в реальном выражении составили сумму эквивалентную $ 10 млрд. Это не так уж много. Ведь увеличению военных бюджетов европейцев мешает принятая в ЕС в 2012 году единая политика бюджетной экономии в еврозоне. В центре этой политики стоит Германия, а саму стратегию контроля над бюджетными расходами связывают с именами канцлера Ангелы Меркель и ее министра финансов Вольфганга Шойбле. Особенно тяжело увеличивать военные расходы фискально связанным государствам-членам ЕС, имеющим высокий национальный долг. На практике военные расходы можно увеличивать либо за счет урезания других статей бюджета, либо за счет увеличения дефицита, либо за счет того и другого в какой-то пропорции.
Очевидно, что требование США об увеличении военных расходов в первую очередь адресовано Германии. Исторически ситуация после холодной войны сложилась так, что больше в безопасности Западной Германии были заинтересованы сами США, чем сами немцы, хотя бы потому, что Германия поначалу была лишена суверенитета. Сейчас Германия — крупнейшая экономически и по численности своего населения страна Евросоюза выделяет на свои вооруженные силы менее 1,2% от ВВП. В итоге в 2017 году Германия потратит на оборону около € 37 млрд. В случае выполнения ей предписанной двухпроцентной нормы ей пришлось бы затрачивать € 62,5 млрд. На пиках холодной войны Германия тратила от четверти до трети средств своего ежегодного бюджета. Сейчас — около 13%. Если следовать требованиям американцев, то Германии необходимо поднять свои текущие военные расходы на 70%. Немецкие социал-демократы, входящие в правительственную коалицию, называют американское требование о доведении оборонного бюджета до 2% ВВП «авантюрным». Похоже, что Германия при возможном будущем управлении социал-демократов станет уклоняться от увеличения бюджетных расходов под риторику об общей европейской оборонной политике.
Внешне европейцы признают правоту Трампа. Взятые обязательства должны выполняться. Об этом и было сказано на Мюнхенской конференции. Однако 17 февраля 2017 года председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер вновь заявил, что Европа не должна поддаваться давлению из-за требований США относительно повышения военных расходов. Германское издание Spiegel констатировало: «Идея Европы быть младшим партнером могла бы наконец быть отправлена на свалку истории, чтобы начать определение своих собственных интересов. Это включает в себя разумные отношения с Россией, которые не основаны исключительно на сдерживании. Это также включает в себя необходимость ясно дать понять Турции, что существуют пределы солидарности, если Анкара играет с огнем в Сирии или если конфликт с курдами дополнительно обострится. Это может также включать в себя некоторые торгово-политические уступки в ходе переговоров по Brexit в обмен на британское участие в совместном европейском оборонном партнерстве. В конце концов, Европа, которая серьезно относится к своей собственной безопасности, также будет рассматривать ядерное сдерживание». Германское издание Süddeutsche Zeitung вторило: «Европа должна защищать ценности, которые поставлены под сомнение Дональдом Трампом в последнее время». Уклонение от обязательств платить по счетам собираются, с одной стороны, прикрыть риторикой об относительной самостоятельности Европы, а с другой — критикой Трампа по части «ценностей».
Прирост военных бюджетов европейцев может пойти либо на увеличение численности вооруженных сил, либо на перевооружение имеющихся. Текущий прирост оборонного бюджета Германии в 2016 году на 13% имеет следствием увеличение расходов на исследования, разработку и испытания нового оружия. На германском примере видно, что прирост оборонных бюджетов идет на новые вооружения и модернизацию систем управления и связи. Поэтому в требовании США имеется не только следование принципу союза с равным распределением тягости расходов, но и усматривается вполне конкретный интерес — какая-то весьма существенная часть прироста европейских оборонных расходов должна пойти на заказы в американский ВПК. Это понимают и в США, и в Европе.
Похоже настойчивое требование американцев к европейцам, а значит — к Германии, увеличить оборонные расходы шире связано со стремлением американцев подкорректировать немецкую политику доминирования в Европе. Здесь отметим, что проект Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (TTIP) отменен Трампом под высказывания о том, что Германия недооценивает европейскую валюту, которой на самом деле остается немецкая марка, и «эксплуатирует» другие страны ЕС. В МВФ полагают, что действительный валютный курс евро недооценен на 15−20%. В 2016 году Федеральное казначейство США включило Германию в список стран, применяющих «недобросовестную валютную политику», хотя у Германии нет собственной валюты.
На протяжении последней четверти века Германия оказалась той страной, которая больше всех в Европе выиграла от поражения России в холодной войне. Германия получила достаточно окультуренную зону для экономического освоения в своих интересах. Германия сокращала свои расходы на рабочую силу за счет расширения своего производства в странах Центральной Европы. В итоге Германия последние пять лет получила рекордный рост своего торгового баланса. В 2015 году США стали первейшим из экспортных рынков Германии.
Заметим, что и в немецком случае Трамп вполне последователен предшествующей политике. При Обаме в США был нанесен удар по ведущему немецкому коммерческому банковскому конгломерату — Deutsche Bank и по самому заметному немецкому экспортному локомотиву — концерну VW. Правда, Обама думал задушить Германию в объятиях TTIP. Трамп же действует по-другому. Но и Трамп будет стремиться увеличить долю американских корпораций на мировом рынке, но путем заключения двух- и многосторонних соглашений в американских интересах.
Слабым местом Германии остается неравенство уровней развития в ЕС. На Мюнхенской конференции эта проблема проявилась в эпизоде столкновения с поляками. Последним указали на их пользу (почему же вы недовольны?), извлекаемую из € 50 млрд субсидий ЕС. Представитель Польши на это резонно ответил, что, действительно, на эти средства идет модернизация инфраструктуры Польши с использованием западных технологий. Но на всем этом зарабатывают те же немецкие фирмы и ровно те же самые € 50 млрд.
Стратегия Германии в ЕС в последние годы: повышать собственную конкуренцию без увеличения своих расходов на европейское реформирование — на создание действительно Единого европейского фискального союза, унификацию национальных систем налогообложения, банковский союз под руководством ЕЦБ и т. д. Подобная политика одновременно и усиливает Германию, и повышает недовольство на евросоюзной периферии. Очевидно, что Трамп с его настойчивым требованием увеличения оборонных расходов решил подобраться к германской финансовой кубышке с другой стороны.
Германия же явно уклоняется от лобового столкновения с США, ограничиваясь антитрамповской риторикой в своих СМИ и рассуждениями о большей интеграции и необходимости единой европейской политики безопасности. В раздираемой внутренними конфликтами Европе настоящая европейская «декларация о независимости» невозможна. Поэтому в Мюнхене канцлер Меркель в очередной раз призналась, что Европа продолжает зависит от США.
